Томас Манн

«- Итак, сатана верен был своему слову двадцать четыре года; ныне все завершено,
убийца и распутник, я закончил свое творение, и, может быть, из милосердия будет
хорошим сотворенное во зле, не знаю.
Может быть, Господь зачтет мне то, что я искал
трудного, не жалел себя, может быть — может быть, за меня станет говорить то, что
я трудился в поте лица своего, упорствовал и все завершил, — не знаю и надеяться не
смею. Столь велик мой грех, что не заслуживает прощения, а я еще приумножил его
умствованием, размышлениями о том, что растленное неверие в милость и прощение
Господне прельстят Всеблагого, хоть и знал, что дерзостный мой расчет делает пощаду немыслимой. Но из этого изойдя, я пошел дальше в домыслах своих и надумал, что
этот низкий умысел должен принудить Господа проявить свою бесконечную благость.
Итак, вступил я в нечестивое состязание со Всеблагим на небеси, что неисчерпаемее:
милость Его или мое умствование, — теперь вы знаете, что я проклят и нет мне пощады, ибо я наперед отмел ее своим умствованием.
 Но истекло время, которое я некогда купил ценой своей души, и перед концом я созвал вас, добрые братья и сестры, не желая скрывать от вас мою духовную смерть. Низко кланяюсь вам и прошу: лихом меня не поминайте, окажите милость передать мой братский поклон и тем, кого я забыл позвать, пусть они не зачтут мне это во зло. Теперь, когда все исповедано и сказано, я хочу сыграть вам немного из того, что было мною подслушано, когда сатана играл на своем прелестном инструменте, и что отчасти было мне напето лукавыми детишками.
 Он встал, бледный как смерть. …
Леверкюн, окруженный упомянутыми выше женщинами — мы с Еленой и Шильдкнап тоже подошли к нему, — сел за коричневый рояль и правой рукой расправил листы партитуры. Мы видели, как слезы покатились у него по щекам и упали на клавиши; ударив по мокрым клавишам, он извлек из них сильно диссонирующий аккорд. При этом он открыл рот, точно собираясь запеть, но только жалобный звук, навеки оставшийся у меня в ушах, слетел с его уст. Склоненный над инструментом, он распростер руки, казалось, желая обнять его, и внезапно, как подкошенный, упал на пол.
 Матушка Швейгештиль, стоявшая дальше нас, скорее всех к нему подоспела, так как мы, не знаю почему, на какую-то секунду замешкались, не решаясь подойти ближе. Она подняла его голову и, держа ее в своих материнских объятиях, крикнула, обернувшись к оторопелым гостям:
 — Уходите же, все зараз уходите! Ничего-то вы, городской народ, не понимаете, а тут надобно понятие! Много он, бедный человек, говорил о милости Господней, уж не знаю, достанет ее или нет. А вот человеческого понятия уж это я знаю, всегда на все достанет!»
Томас Манн. «Доктор Фаустус»

К роману «Доктор Фаустус» я еще вернусь, но я хочу разобраться в творчестве Томаса Манна постепенно и подробно, и хочу сразу же сказать, что «Доктор Фаустус», одна из моих любимых книг Томаса Манна, как и «Иосиф и его братья» и «Волшебная гора».
      С Томасом Манном я начал знакомиться в 9-м классе, а именно, с романа «Будденброки», кроме того, я тогда осилил «Карьеру Ругонов» Золя и «Консуэло» (дочитал) Жорж Санд. Это были последние две четверти, и я только что вернулся в родной класс из матшколы, и тогда мне абсолютно нечем было заняться, по некоторым предметам я вообще всё знал, по другим – от меня отстали по инерции, так что я сидел и ловил галок на последней парте, причем я всегда во всех кабинетах сидел на последней парте, средний ряд, левая парта. Я сидел всегда с одним и тем же человеком, звали его Владимир, фамилию сообщать не буду, он был ровно на год старше меня и соответственно старше примерно всех, держался он независимо, иногда может быть слишком, так что его малость недолюбливали, я мне вообще всё было пофигу, так что всё это закономерно. В кабинете по истории и литературе в конце класса стоял шкаф с разрозненными томами по литературе и истории, вот мы с Володей и читали, что нам было интересно. Всё, что я тогда прочитал, было не очень интересно, вообще-то, заунывно, но что уж тут гречкой перебирать! Мне тогда было уютно в этом классе, это был очень дружный класс. Через год в том же классном помещении наши отношения к Клавой (Клавдией Александровной) уже были таковы, что мы читали книги почти что демонстративно, Клава с классом дружила, она молодежь «окучивала» (я про себя так это называл), был и «актив», в который входила половина моих друзей, раз в неделю они ходили к Клаве домой, где они пели песни, играли на гитаре, в конце задували свечки, я был только один раз, но было очень уж пошло, так что это был мой последний визит. Так вот, когда я читал «Брудденброков», в голове у меня пробегали эти наши тогдашние отношения. А, между делом, длинная история семейства Брудденброков спокойно протекала мимо: меня тронула история старого Иоанна Брудденброка, как умирала неожиданно и внезапно его жена, он только стал часто приговаривать «Странно. Очень странно». Он чувствовал, что прожил жизнь с человеком, который был для него чужим и неизвестным. Через некоторое время он и сам спокойно и достойно закончил свое существование. Вся эта история была несомненно скучная, но уж поинтересней, чем разглагольствования Клавы о восстаниях крестьян, которые и есть основной двигатель мирового прогресса. И, всё же, через пелену других чувств и переживаний, мощное произведение пробивалось в мозги и заполняло меня чувствами. Теперь-то я представляю для Томаса Манна совсем другие проблемы: его борьбу с фашизмом и милитаризмом, в которых вначале пути он сам был по уши, правильное отношение к сексу, а он то и дело бегал к красивым официантам и т.д. А теперь представьте, что с сегодняшней точки зрения мы тогдашние были несомненно счастливы в этом солнечном классе несмотря на скуку книг, ну, правда, в открытое окно звонко чирикали божьи птахи, воздух был хрустальным, пахло весной, на подоконнике стояли ветки тополя и березы с клейкими листочками, всё чирикало и зеленело. Какие к чёрту Брудденброки!?
В 1905 году Томас Манн женился на Кате Прингсхайм, дочери мюнхенского профессора математики Альфреда Прингсхайма. Ему тогда было тридцать лет. От этого брака у них появились шестеро детей, четверо из которых — Эрика, Клаус, Голо и Михаэль — впоследствии проявили себя на литературном поприще. Согласно свидетельству Голо Манна, еврейское происхождение матери тщательно скрывалось от детей. Почему случился этот брак? Да очень просто.
«Это событие меня потрясло. Заповедник с настоящими произведениями искусства. Отец – университетский профессор с золотым портсигаром, мать – красавица, будто с полотна Ленбаха. Младший сын – музыкант. Его сестра-близнец Катя (это ее имя – Катя) – чудо, какая-то неописуемая редкость и драгоценность, одно только ее существование значит для культуры больше пятнадцати писателей или тридцати художников… Однажды я оказался в их салоне, украшенном в стиле итальянского Возрождения, с гобеленами, картинами Ленбаха и дверями, обрамленными драгоценным гранитом, и принял приглашение на большой домашний бал. Назавтра вечером — 150 гостей, литература и искусство. В танцевальном зале невыразимо прекрасный фриз Ганса Тома… Восемь дней спустя я был там снова, на чаепитии… И смог спокойно рассмотреть фриз Тома… За столом я сидел рядом с женой советника юстиции Бернштайна… В отношении этих людей и мысли не возникает о еврействе; не ощущаешь ничего, кроме культуры».
Так описал 27 февраля 1904 Томас Манн в письме брату Генриху свой визит в дом профессора математики еврея Альфреда Прингсхайма, на дочке которого он вскорости и женился. «Не ощущаешь ничего, кроме культуры» - это ключевая фраза для понимания Томаса Манна и его решения, а остальное? А кто мог предвидеть Гитлера и антисемитизм новой власти? Томас и Катя Манны были, по-видимому, счастливы, у них было шесть детей, но Томас Манн был гомосексуалом и тщательно скрывал это. Это просто факт. Такие отношения неоднократно возникают в его произведениях. В 1911 году Манн написал новеллу «Смерть в Венеции» — о внезапно вспыхнувшей любви немолодого мюнхенского писателя Густава Ашенбаха к 14-летнему мальчику. Меня такие вещи не интересуют, да я и не разбираюсь, что это и как к этому относиться. В моём поколении ничего подобного не было. Правда, однажды с двумя моими друзьями приключилась такая история: их сняли два олуха, один из моих друзей подмигнул другому, и их благополучно пригласили в ресторан или в кафе. У друзей задумка была простая: пожрать на дармовщину, вот их и кормили, и поили от души, а эти, оглоеды, ели и пили, но прошу учесть, что они были студентами, и мы тогда часто вели полуголодное существование. Ну так вот, они заказали еще раз второе, фрукты и вино. И в самое распрекрасное мгновение один из моих друзей сказал, что конечно всё это замечательно, но скоро придут их девчонки, и у них мало времени, так что глупые притязатели быстро рассеялись как утренний туман. 
    Буквально накануне помолвки с Катей Прингсхайм у Томаса Манна закончился длинный пятилетний роман с художником и виолончелистом Паулем Эренбергом, который стал прототипом скрипача Руди Швердтфегера в романе «Доктор Фаустус». Тут важно время событий, и нужно помнить, что в то время однополая любовь однозначно осуждалась обществом. С женитьбой на Кате Прингсхайм Томас Манн выбрал судьбу добропорядочного гражданина, а это его глубоко спрятанное влечение к молодым голубоглазым юношам, прорывающееся в его дневниках, до старости жило в примерном муже и отце шестерых детей. Черт знает что!
    Но, как по мне, это совсем не важно, а важным являются две вещи: его отношение к милитаризму (и в дальнейшем, к фашизму) и к евреям, вот два вопроса, на которых я сейчас и сконцентрируюсь.
    В годы Первой мировой войны Манн выступал в поддержку Германской империи, а также против пацифизма и общественных реформ, свидетельством чего стали его публицистика и книга «Рассуждения аполитичного», которую он опубликовал незадолго до поражения Германии в 1918 году: в книге он защищал имперское государство и сожалел, что Россия не стала союзником Германии в войне против Запада. Книга была направлена против «писателей-цивилизаторов», ориентированных на ценности Запада, в том числе и против Генриха Манна, выступавшего тогда за поражение Германской империи в войне и установление демократического государства. Представления Манна о судьбе Германской империи и дальше в период нацизма началось с «Переписки с Бонном», конец 1936 г., т.е., открытого письма декану философского факультета Боннского университета, и завершившееся «Доктором Фаустусом». На тот момент Томасу Манну еще казалось, что война совершенно невозможна, что к ней не готов, ни морально, ни материально, не только Запад, но и сама Германия, что поддержание в стране антизападной риторики и создание «образа врага» является лишь пропагандистским приемом действующего режима для того, чтобы оставаться у власти: «Нет, эта война невозможна. Германия не может ее вести, и если ее властители не вовсе лишились разума, то их уверения в своем миролюбии отнюдь не являются тактическими ходами, как они, лукаво подмигивая, пытаются убедить своих приверженцев; нет, в таком случае эти уверения порождены тревогой, трезвым пониманием именно этой невозможности воевать. Но, если война не может и не должна быть — зачем же тогда отъединенность, ненависть ко всему миру, бесправие, духовное оскудение, мрак невежества? Почему тогда Германии не вернуться в лоно Европы, не примириться с нею, почему Германии не войти в мирную систему европейских государств, которые встретили бы всеобщим ликованием и колокольным звоном немецкий народ, вновь обретший свободу, право, благосостояние и человеческое достоинство? Почему нет? Только потому, что режим, на словах и на деле отрицающий человеческие права, стремящийся лишь к одному — остаться у власти, потому что этот режим, лишенный возможности вести войну, пришел бы к самоотрицанию и самоуничтожению, если бы он должен был утверждать мир?»
    Как всё похоже! Ошибался человек, серьёзно ошибался, как и во многом другом, но нужно отдать ему должное: он вернулся и всё исправил, получается, на себе испытал настоящий угар и одним из первых всё понял и исправил и взгляды, и всю свою жизнь. В 1933 году Томас Манн вместе с семьёй эмигрировал из нацистской Германии и поселился в Цюрихе. В 1936 году после безуспешных попыток уговорить Томаса Манна вернуться в Германию нацистские власти лишили его немецкого гражданства, и он стал гражданином Чехословакии, а в 1938 году уехал в США. В 1942 году он переехал в город Пасифик-Палисейдз и вёл антифашистские передачи для немецких радиослушателей. В 1945 году в своём докладе «Германия и немцы» в Библиотеке Конгресса Томас Манн сказал:
«Нет двух Германий, доброй и злой, есть одна-единственная Германия, лучшие свойства которой под влиянием дьявольской хитрости превратились в олицетворение зла. Злая Германия — это и есть добрая, пошедшая по ложному пути, попавшая в беду, погрязшая в преступлениях и теперь стоящая перед катастрофой. Вот почему для человека, родившегося немцем, невозможно начисто отречься от злой Германии, отягощенной исторической виной, и заявить: «Я — добрая, благородная, справедливая Германия; смотрите, на мне белоснежное платье. А злую я отдаю вам на растерзание».
Но жизнь – хитрая штука, начинаются времена Маккартизма, ситуация в США приняла для Томаса Манна не благоприятный характер: его, в частности, обвинили в пособничестве СССР.
    Теперь об его отношении к евреям, семитизме и юдофобии. Споры о юдофобии автора «Иосифа и его братьев» не затихают до сих пор. Между делом скажу, что «Иосиф и его братья» - мой любимый роман, и не просто любимый, с 1987 года, когда я его купил вместе с двухтомником Цвейга, я так и продолжаю читать и перечитывать эти книги. Что же касается отношения Томаса Манна к евреям, это действительно очень сложно, и решается не двумя предложениями в тексте. Обвинить в неприязни к евреям писателя, написавшего выдающийся роман из еврейской истории, по крайней мере странно. Ведь жену Томас Манн выбрал из еврейской семьи, а среди самых близких его друзей было много евреев. И все же в жизни Томаса Манна сочетались скрытый антисемитизм протестантского бюргера и демонстративный филосемитизм писателя, активного противника нацизма и признанного духовного лидера антигитлеровской эмиграции. Чтобы разобраться в этом парадоксе, придется вернуться к отношению к евреям в Германии конца девятнадцатого и начала двадцатого века, а Томас Манн разделял многие предрассудки своего времени. Долгий процесс эмансипации, т.е. уравнивания евреев в правах с этническими немцами, начатый реформами Наполеона, растянулся на сто лет. В Германии только в конституции объединенной империи в 1871 году окончательно признали евреев равноправными гражданами страны. Однако на практике еще долгие годы все происходило совсем не так, как записано в конституции. В повседневной жизни евреи по-прежнему подвергались дискриминации и унижениям. Пользоваться равными с немцами правами мог только такие евреи, которых сами немцы за еврея уже не считали. Другими словами, чтобы быть с другими на равных, еврей должен был отказаться, по крайней мере, внешне, от всего еврейского. В этом была причина столь массовой ассимиляции немецких евреев, лишь формально ставших равноправными гражданами Германии. И даже если еврей занимал в обществе заметное место, в частной жизни он все равно не принимался немцами «за своего». Еврей уже мог занимать профессорскую кафедру в университете, но вечером в гостях у настоящих немцев он был вынужден сидеть за особым столом «для отбросов». Жена Манна Катя, как и ее мать, была крещена в детстве, и старалась никогда не говорить о своем еврейском происхождении. Но с приходом нацистов пришлось вспомнить свои корни. Томас Манн вырос в провинциальном Любеке в купеческой семье и с молоком матери впитал настороженность и нелюбовь к евреям, угрожавшим разорить традиционный немецкий уклад жизни. Это отразилось уже «Брудденброках», где упадок торгового дома Будденброков отчетливо связывался с наступлением экспортной конторы «Штрунк и Хагенштрём», в одном из хозяев которой читатель без труда узнавал еврея. Манн нигде не говорит о национальности этого персонажа, но и в его фамилии (Хагенштрём), и в описании его внешности и поведения видны привычные для того времени антисемитские стереотипы. Да и женился он «на молодой особе из Франкфурта, с очень густыми черными волосами и огромными бриллиантами в ушах, каких не было ни у одной из местных дам; в девичестве ее фамилия была Землингер».
Я с интересом прочитал об отношениях Манна с родственниками жены по этому поводу, но часто это было действительно высосано из пальца. «Еврейский вопрос» никогда не был для Манна отдельным от его собственной судьбы. То, что он категорически осуждал у евреев, он ненавидел и в себе самом. То, чем он гордился в себе, он превозносил и в евреях. Отсюда и постоянные колебания в отношениях к ним – от брезгливой недоброжелательности до восторженного возвышения. Любопытны обращения Манна к жене. Слово «еврейка» в его дневниках и письмах отсутствует. Один раз, правда, еще до свадьбы, Томас написал брату о Кате: «эта своеобразная, хорошенькая и эгоистически вежливая маленькая евреечка». О происхождении жены он никогда не забывал. Не раз называл ее «принцесса Востока», восторгался ее плечами «цвета слоновой кости, не такими, как у наших женщин». И радовался, что в крови его детей есть генетическая память Ближнего Востока. Такие дела.
Итак, Пауль Томас Манн, 1875-1955, немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1929), младший брат Генриха Манна, отец Клауса Манна, Голо Манна и Эрики Манн. Отец Томаса Манна – состоятельный любекский купец Томас Йоханн Генрих Манн, он занимал должность городского сенатора. Мать Томаса, Юлия Манн, урождённая да Сильва-Брунс, происходила из семьи с бразильскими корнями. После смерти отца в 1891 году и продажи семейной фирмы семья переехала в Мюнхен, где Томас Манн прожил до 1933 года. Известность к Манну пришла в 1901 году, когда вышел его первый роман, «Будденброки». Во многом объём произведения определили роман Генриха и его эссе «Золя», в котором он прямо высказывал отношение к войне. Творчество Генриха, носящее политический и сатирический характер, Томас Манн, не называя Генриха прямо, отвергал, противопоставляя своему творчеству, основанному на иронии. Примирение между братьями наступило лишь в 1922 году после убийства националистами-радикалами министра иностранных дел Веймарской республики Вальтера Ратенау. Томас Манн пересмотрел свои взгляды и публично заявил о своей приверженности демократии. Он вступил в Немецкую демократическую партию — партию либерально-демократического толка. Однако в мае 1923 года, когда на премьере пьесы Бертольта Брехта «В чаще городов» национал-социалисты, усмотревшие в ней «еврейский дух», спровоцировали скандал, забросав зал гранатами со слезоточивым газом, Томас Манн, в то время корреспондент нью-йоркского агентства «Дайел», отнёсся к этой акции сочувственно. «Мюнхенский народный консерватизм, — писал он в третьем из своих „Писем из Германии“, — оказался начеку. Он не терпит большевистского искусства».
    В 1929 году Манну была присуждена Нобелевская премия по литературе за роман «Будденброки», а в 1930 году Томас Манн, всё более проникавшийся сочувствием к левым идеям, произнёс речь в Берлине «Призыв к разуму», в которой призвал к созданию общего антифашистского фронта социалистов и либералов для борьбы с общим врагом и выступил за сопротивление рабочего класса нацизму.
    В 1947 году вышел в свет его роман «Доктор Фаустус», главный герой которого во многом повторяет путь Фауста, продав душу дьяволу. Судьба гениального композитора Адриана Леверкюна тесно переплетается с судьбой Германии.
     В июне 1952 года семья Томаса Манна возвратилась в Швейцарию. Несмотря на нежелание переселяться в расколотую страну насовсем, Манн тем не менее охотно приезжал в Германию (в 1949 году в рамках празднования юбилея Гёте он побывал и в ФРГ, и в ГДР).
Томас Манн умер 12 августа 1955 года в больнице кантона Цюрих от расслоения брюшной аорты в результате атеросклероза.
     Я неоднократно читал, что Томас Манн – лучший и главный немецкий писатель 20 века, я согласен, он один из самых выдающихся, но мне ближе Цвейг и Эрих Мария Ремарк, да и вообще, по отношению к писателям как-то неправильно выбирать главного. А кто ближе – я уже сказал.

Приложениям (я все ссылки не привожу, желающие – найдут)
1. Будденброки. Томас Манн. Часть3. Радиоспектакль 1991год.
https://www.youtube.com/watch?v=XYnSC4W4aNM
2. Волшебная гора
https://www.youtube.com/watch?v=k0gXGykf8To&t=4477s
3. Иосиф и его братья. Сошествие в ад. 4-9
Фото: Томас Манн

1.10.2025