Когда радость меня любила...

Альбомный лист, ты бел и чист.
Кладу я на тебя слова: стихи иль проза — ерунда.
А смысл в том, альбомный лист,
Что ты не белый и не чист...

Банька.

Трубится дымок над банькой родной.
Играет клубком на ветре хмельном.
Листвою черешни танцуют ветра.
Моя голова белокура. Чиста...

Шумят песнопеньем волнующе птицы.
Кукушка кукует, трактор — тигрица.
Эхом надёжным доносится пёс.
Здесь бегал мальчишкой... Здесь в землю я врос.


Чёрный Яр.

О, Чёрный Яр!
Алмазных звёзд на Волге россыпь.
Что мне сказать, мой друг, тебе,
Коль заглянул я только гостем?

Мечта заядлых рыбаков.
Мечта охотников заядлых.
Ты дышишь розою ветров
И в тишине прекрасен.

Зимой: бескрайние поля снегов.
А летом ты чудесней снов:
Спасаешь нас от городских оков, —
Ты как засов от пошлости и злости...

Под волжской сенью и в кругу друзей
Прошу тебя, мой друг, — налей!


Палласовская ночь.

Палласовка! Я нежно стан твой обнимал.
Рука сама к тебе тянулась.
Я в тот момент не понимал:
Мне просто счастье улыбнулось.

Мы пели песни у костра.
И в ночь друг друга провожали.
Куда ушла ты от меня
В своей небесной звёздной шали?

Глазами полными огня,
Глазами чёрными как ночь
Во сне ты обнимай меня
И встречу новую пророчь...



Пусть словно деньги, всё растратил я:
И сил оплот, и годы бытия;
Пусть в пепел превратил любовь,
Стирая уголь и графит о белоснежного ферзя.
Уже ль бумажная заря
От этих строк — моих оков —
Не стоит малого огня
В сердцах живых — моих чтецов?
Не верю! Что ошибся я.


Зверь

Опять зелёного листа коснулась солнца позолота.
В твоём незыблемом луче горит, прощается природа.
Она не шелестит, играя ветром мягко, нежно,
Как тишине покорная волна, она встречает холод безмятежно.

И вечером, багряным окатив себя закатом, уйдёт под купола церквей
Смиренно подпоясавших себя крестом людей.
Украдкой, на своих озябших лапах, поселится в душе как зверь.
Ты в этот миг ему поверь.

Огнём души и силой данной свыше — обогрей
И не гони с порога.
Он сам со временем уйдёт,
Ведь это просто время года.