Стихи под стук колёс

Я ночью в поезде не сплю, -
Повышен уровень тревоги.
Но стук колёс давно люблю,
А ведь когда-то были дроги.

Пока доедешь до Москвы
Из Тулы, или из Смоленска,
Про боль узнаешь головы,
Про быт узнаешь деревенский.

С утра до вечера, в страду,
Остервеневший от заботы,
Привыкший с измальства к труду
Народ выходит на работу.

Проедет кто-то мимо них,
И разговоры возникают.
Мгновенно пришлых от своих,
Довольно точно отличают.

Не так одет (фасон не тот),
И говорок не как у здешних.
Скрывает дрожки поворот,
(Или телегу), но неспешно.

Всё потому, что ямы здесь.
Они народ не раздражают.
Так повелось. Немного мест,
Где о беде такой не знают.

Про "дураков" не говорю,
Но бич - "дороги" - это было.
Как вспомню родину мою,
Мой край калужский, с детства милый...

Не там, конечно, родилась,
Но проводила время летом.
У нас особенная связь.
Узнаю наших по приметам:

На "а" с упором, говорим,
Не как в Москве, не очень резко.
Мы крепко на земле стоим,
Народ калужский всем известный.

Он балагур и весельчак,
Умеет словом "припечатать",
Конечно, выпить не дурак,
И над закусками поплакать.

Над салом, мягким, будто пух,
Над огурцом хрустящим, крепким.
Картошку в угольях пекут,
Детишки чаще, деды редко.

С сольцой, очистив кожуру,
Сидят детишки-чумазеи.
Домой заявятся к утру
Те, что постарше и сильнее.

Им достаётся больше всех -
Еды, а часто и упрёков.
Звучит довольный звонкий смех
На "пятачке" с обрывом в реку.

Колхозный клуб... Ах, не туда
Я завернула, - в наше время.
Другое дело - господа
И крепостных несчастных племя.

Хотя, в моём роду большом
Казённых больше, чем холопов.
Свободный - это хорошо,
А подневольный - это плохо!

Какой там барин, не чудит?
А если барыня "крутая"?
Служанку может и забить,
Детишкам тоже "прилетает" -

То оплеуха, то щелчок.
А ребятишки, знай, балуют…
Вот, деревенский "дурачок",
Блаженных привечают, любят.

Один копеечку подаст,
Другой отнимет, озоруя.
Ему родня его задаст.
Поставь им щёку, бьют другую.

Все ходят в церковь, в день седьмой,
И праздник сельский не пропустят.
Церковный сторож - прадед мой
Знал сытный день, и мясопустный.

Всего приятнее сидеть,
После работы, под ракитой,
На проезжающих смотреть,
И лузгать семечки открыто.

Их из колхоза, по мешку,
Приносят в дом и жарят с солью.
Все угощают детвору,
Не разбирая, их ли, свой ли.

Одной компанией большой
Перемещаясь по задворкам,
Набег устраивать толпой
Привыкли мы, в руках с ведёрком,

Или с корзинкой. По грибы,
В малинник, тот, что за оврагом.
Репейеник приносили мы,
В корзине, полной сочных ягод.

Клещей за пазухой несли,
Не беспокоясь о болезнях.
Ах, как там пахло от земли…
Опять я не туда залезла.

Век девятнадцатый прошёл,
А я его не описала.
Ведь что-то было хорошо.
Я много нового узнала.

Читаю, слушаю рассказ,
Хожу в архив, смотрю "ревизки".
Недавно сделала заказ,
И предстоит мне путь неблизкий -

Я в РГИА еду. Там хочу
Дела увидеть выкупные.
Я в Питер еду, не лечу.
Работать, не на выходные.

По капле род восстановить
Пытаюсь я, по строчке даже.
- Нельзя родного воскресить, - Возможно, кто-то резко скажет.

Ну, значит, хочет умереть
И не оставить даже память.
Я в Питер не хочу лететь.
Под стук колёс мне легче с вами

Про это дело говорить.
Я всё равно не сплю в дороге.
Приятно в поезде "творить",
Когда один ты бдишь, из многих.

Картину вижу наяву:
Бабуля с дедом траву косят.
Родные в памяти живут,
И поминать их в церкви просят.

Я там куда-нибудь зайду.
Соборов много в граде гордом.
Не только памятью живу,
Пока сама в рассудке твёрдом.

Стараюсь людям помогать,
Как завещали, как учили.
Всё, отключаюсь, надо спать,
Нам свет в вагоне отключили…