Космос как заделье

Внутриутробности /периода/ не помню.
Качаясь в колыбели водной, забывчивость свою терял,
Перемещаясь брассом с баттерфляем, окружность плавно раздвигал.
Каким он был, задел на выход, я помню крики акушера: «Да!»
Действительно, мужские руки, как будто в колыбели aqua сна.

Непринуждённость, видимость довольства,
Стоящих в ранге пожелание принял,
И в громогласье погремушек
в объятья мамины попал.


ИГРА В ЛЯГВУШКИ

Голыш голышу догонялки,
Видимость моря – русалки,
В ячейках невода тюлень, зараза,
Усы топорщатся под гвалт рассказа.
Следственно, стальная хватка
Хвоста и патетики…
Сурожнего мата


ЯКО

Тем, что не знаешь
Знаковый заряд.
Пушку выкатывай
Три ядра подряд.
Эка невидаль, стрельба
Будемо празновать: яко всегда.


ИКОРНЫЙ РИФ

Моя рубашка пахла карасём
/Не луком жареным от Верки/
Приправленный сметаной,
Вертелся в сковородке гад,
Подпрыгивал от жарки.

Хрустели плавники,
И затуманенный потухший глаз
Воспоминанием рубил: о неводе
И ветхом старике… Об архаичном


ДЫМЬЕ

Снег пах дымом.
Топилась банька.
По-чёрному лепилась проза.
И силуэты в лунном свете
Ныряли в озеро вразмах.

Сосредоточием в темнице,
В упругой толще… И умах.


ЖАРОПОНИЖАЮЩЕЕ

Вот бестелесная стезя!
Нагромождение из облака и сути.
И скрип колдрекса колеса
От внутренней потуги.

Весь жар пустынь с эффектом в океан.
Противодействие микстуре.
И хрипом тост: «Здоровья вам!».
И грелку мокрую в текстуре.


С утра проснёшься
От аромата пышек со сметаной,
Кипит кирзой одетый самовар,
И в роспил щепоть головастый сахар,
И в розлив чашки с окоёмами под чай.

Бужу: вставай давай моя гулява!
В прикуску швыркать будем лень
Ещё качаешься, понятно
Штормит заразу, тонет день