Ореховая одиссея

Ореховая одиссея.(авторский перевод с лезгинского)
 Детство — пора чудес, голодных желудков и... неожиданных
уроков человеческой подлости. Эту поучительную историю мне
как-то рассказал мой приятель Рашид, и я до сих пор
вспоминаю её с горькой усмешкой.               
Итак, представьте себе картину: в наш двор подселили
мальчишку Мансура. Он приехал из горных краёв, где школы
 заканчивались на третьем классе, а потому был отправлен
к дальней родственнице — тёте Зухре. Тётя Зухра, сотрудница
 местной больницы, была, мягко говоря, экономной до мозга
 костей. Детей Бог ей не дал, как и представления о растущем
организме подростка. Она экономила на всём. И Мансур, этот
 вечно голодный призрак, был её живым укором и главной
статьёй расходов, которую она отчаянно пыталась сократить.
Бедняга Мансур ходил по дворам как тень, с глазами, полными
 немого укора вселенной.
Соседи, сердобольные, подкармливали его —знали же, какая
у него «кормилица».
Рядом, кстати, жила ещё одна родственница — тётя Суна.
И вот однажды подходит ко мне Мансур, весь такой трагичный:
 - Рашид, - шепчет, оглядываясь, - я умираю! Эта... «экономка»
(он выразился крепче) Зухра всё прячет! Или сбегу в горы,
или склею ласты от голода. Выручай!
 Я, естественно, в недоумении:
 - Мансур, да мы тебя постоянно кормим! Беги ко мне, когда
в животе пусто, — всегда что-нибудь перепадет!
 - Да неудобно, Рашид! — чуть не плачет. — Слушай, а помнишь,
 у твоего соседа, дяди Мамеда, на крыше сушится мешок орехов?
 Давай ты стянешь один мешочек? Я спрячу и буду потихоньку
грызть. Спасение!
 Тут я аж подпрыгнул:
 - Ты что, с ума сошел? Это же воровство!
 Если хочешь по горсточке — попроси! Дядя Мамед — человек
правильный, не откажет.
А так — подлость! Да ещё и соседу, который нам доверяет!
 Но Мансур был непреклонен, как скала, с которой его привезли:               
 - Не могу я просить! Ну пожалуйста! Мы же друзья! Почти родня!
Неужто хочешь, чтобы я, как бродячая собака, под забором...
 И слёзы, знаете ли, наворачиваются.
 Неделю этот голодный призрак меня терроризировал! Без меня
он боялся что-то стащить — вдруг я узнаю и накажу. Нет, ему
 нужно было моё благословенное соучастие! В конце концов мои
нервы не выдержали под натиском его голодных слёз. Стало жалко
 парня. Решил пойти путём хитрости, но честности. Подошёл я к
дяде Мамеду, рассказал всю печальную историю о вечно пустом
желудке Мансура и коварстве тёти Зухры. Дядя Мамед хитро
усмехнулся, как кот, увидевший мышь, набрал полную торбу
отборных орехов и вручил мне со словами:
 - Неси, накорми героя.               
Вот тут-то и начался спектакль. Явился я к Мансуру с добычей,
 сделал таинственное лицо:
 - Готово, брат! Пока никого не было, стащил у дяди Мамеда!
 Прячь надёжнее, а то попадёмся — нам не поздоровится!
  Мансур расцвёл, как мак после дождя! Обрадовался, что его
 руки чисты, а вся грязная работа — на мне. Схватил торбу и
 помчался прятать сокровище. Я же удалился, довольный своей
 ролью благородного «вора».
Прошла неделя. Врывается Мансур — глаза дикие, голос дрожит:
 -Рашид! Обманула! Все орехи стащила!
Пошли найдем, куда спрятала!
 Я в ступоре:               
 - Кто? Какие орехи? Куда спрятала? Ты о чем?
 - Эта... зараза! Тетя Суна! – выпалил он. – Это она
надоумила меня уговорить тебя орехи стырить! Мол, они
 для здоровья, а то я худой, могу умереть! Вот я и
выпрашивал! А она... она знала, где я прятал!
 - Откуда?!               
 - Да она сама сказала, что орехи сырые, будут преть!
 Мол, знаю я, дурачок, тайное местечко, куда никто не
ходит! Неделю лежали, я хотел забрать — она: «Рано, ещё
 сырые!» Ага, «рано»! Теперь понятно — сама прибрать хотела!
 И прибрала! Пошли, я знаю все её тайники, где она добро
от семьи прячет!
 Тут до меня дошло. Ветер явно дул из-под платка тёти Суны.
 «Воровство»? Нет! Это будет операция «Возмездие»!
Мы с Мансуром, как Робин Гуды голодного фронта, отправились
 восстанавливать справедливость. И ведь нашли! Орехи,
уже красиво подсушенные (спасибо, тётя Суна, за заботу
 о качестве краденого!), лежали в одном из «секретных»
мест тёти. Мансур торжествующе прихватил свое добро.
Казалось бы, точка? Ан нет! Сюжет имел эпилог. Сидит
как-то дядя Мамед на айване, подзывает меня, ехидно
так ухмыляясь:               
 - Рашид! Присаживайся, отдохни. Как там твой друг, Мансур?
 Не проголодался?
 И смотрит так, будто знает все наперед. Я насторожился.
 А он продолжает: - А кто ему, интересно, подсказал,
что орехи для голодного — панацея? Это опасно, Рашид,
для желудка! Много нельзя!
 Пришлось мне, краснея, выложить всю правду о «краже»
и ответном рейде на тетю Суну. Дядя Мамед слушал, кивал,
 а потом выдал:
 - Знаешь, Рашид, я тебе доверяю. Поэтому и разрешаю брать,
что знаю — зря ты не возьмёшь. А теперь слушай, для науки...
 Вчера ваша тётя Суна после вашего «налёта» подошла ко мне.
Вся в благородном гневе: «Они воры, Мамед! Вечно
у тебя воруют! Я видела, как твоя соседка на прошлой неделе
 таскала орехи, пока вас не было!» А я ей: «Так я же сам
 разрешил!» Она — как обухом по голове! Побледнела и ушла.
Вот тогда-то я и понял, откуда ноги растут у этой ореховой
 авантюры. Змея! Настоящая змея в человеческом обличье!
Использовала голодного пацана и меня, простака, в своих
 мелких склочных играх! Подстрекала к воровству, чтобы
 потом обвинить соседей (мою мать!) и, видимо, самой
прикарманить «доказательства»!               
Я, конечно, доложил Мансуру. Тот взбесился! Решил, что
месть — это блюдо, которое подают холодным... и очень
мелко нарезанным. Он объявил тёте Суне партизанскую войну.
 Целый год (!) этот титан детской мести придумывал мелкие,
 но чертовски неприятные пакости: то соль в чай, то куриное
 яйцо в галошу на солнцепеке (представляете аромат!),
то бельё после стирки «случайно» оказывалось в пыли.
Терпение тёти Суны лопнуло. Она публично извинилась
перед соседями за свою «низость». Капитуляция была полной.
Мораль сей басни такова:
 -  Голод — не тётка, а тётка — не всегда друг голодному,
 особенно если она Суна.
 - Доверяй, но... особенно проверяй советчиков в цветастых
 платках. Их «забота» о твоём здоровье может оказаться
прикрытием для очень личных интересов.
 - Иногда «воровство» с разрешения хозяина — это не воровство,
 а гуманитарная помощь. А вот кража украденного у
подстрекателя — это почти акт высшей справедливости.               
 - Детская месть может быть изощрённой и длиться год.
 Но она способна добиться публичного покаяния даже от
закоренелой скандалистки.               
- А орехи? Орехи, друзья, — это лишь повод. Настоящий
орех — это человеческая подлость, расколоть которую порой
 под силу только наивной детской настойчивости или году
мелких пакостей.