Четвертый год

И потому что шарик вертится,
то как ни жжется и ни плачется,
но все когда-нибудь притерпится,
на черном чердаке припрячется.

Под колыхание автобусов,
под неизбывный звон будильников,
под разговорчики вполголоса
в строю угрюмых собутыльников.

Дни прокатились караванами,
засыпав листьями и ливнями
все наши фиганьки карманные
и наши вины коллективные.

Земля горела под подошвами.
Бессилье разливалось венами.
Но вот и выжили, и дожили -
и надо дальше жить, наверное.

Я тоже жив. С руками чистыми,
в сиянье налетевшей осени
пью водку на дворе с фашистами
под разговор об Оззи Осборне.

Поскольку хватит о политике -
шепчи, кричи; какая разница!
Сентябрь шуршит и кружит листики,
и дети в школу собираются.

И больше нету сил печалиться,
ни ерепениться, ни корчиться.
И вот оно, как мир кончается,
и это никогда не кончится.

Пока над взрывами и всхлипами
костлявая встает за плечиком
такая долгая счастливая -
и все, и нечего, и нечего...