Старик

В одной далёкой-далёкой стране
Жил император, душа чья была ночи чернее.
Не жалел он детей, не жалел он людей,
Жён и тем паче любил уводить из семей.
Если ты болен, если ты слаб
 —
Всё едино: будешь ты раб.

Стонали от жизни такой люди простые,
Однако поделать с ним ничего не могли.
Нечистые из глубин самой Преисподней
злобного тирана покой берегли.

Однажды пришёл к нему с далёкого края
Путник усталый с главой, что была вся седая.
Молвил сей путник:
"Здравствуй, владыка!
Не с пустыми руками сегодня я здесь.
Дары тебе в благо посмел я принесть".

Рад император сей вести.
Знал он, что долог был старого путь.
Много сказочных мест обошёл этот путник,
Много небывалых вещей повидал он,
Много чудес приключилось со странником сим.
"Хорошо, приму я твоё подношенье, отец.
Чего ты желаешь взамен?"

Старик улыбнулся, и на мгновенье
Нечистые, что под троном сидели,
Учуяли чувство знакомое.
Но не посмели они тревожить зазря
Чудище, восседавшее на троне,
И не заметил неладного злобный тиран.

"Ничего не надобно мне, о великий властитель.
Рад полезным я тому быть,
Кто есть наша опора и душ повелитель".

И вышли из сумы походной
Чудеса небывалые:
Здесь и птица из бронзы, что поёт как живая,
И сосуд для вина,что не будет пустым никогда,
И плеть, что кровью питается и становится крепче.
И самое чудное — кольцо,
Что сияло словно Солнца кусочек.
Восхищен император, гнилая душа его пляшет.

Но удивлён он кольцом необычным:
"А это что же, путник ты мой драгоценный?"
 —
Вопрошает тиран и вертит кольцо расчудесное в перстах толстых своих.
Усмехнулся старик:
"А это, мой государь, особый подарок.
Кольцо, что даст силу тебе
Повелевать нас, ничтожных червей".

И тут же надел император
Кольцо на свой перст.
Но засияло кольцо словно прекрасный рассвет.

И вскричал глупец, нутро его полыхало,
А старик хохотал, словно сам Сатана:
"Помнишь девицу, что волосами светла?
Глаза чьи — неба отраженье?
Руки чьи белы, словно снег на горных вершинах?
Девицу ту лишил ты невинности, а после и жизни.
А внучкой моей была та девица!
Гори же в Аду, отныне и вечно!"

Сжираем чертями, старик был, но кричал лишь один:
Император, корчась на троне в огне.
А старик хохотал,
И громом разносился под сводами
Хохот безумный его.