Чудеса медицины

У Шмуэля, после России, жизнь в Израиле была настолько хороша, что он объелся. И это вызвало некоторые проблемы... Нет, не те, о которых вы подумали: «Заболел живот».

Шмуэль подумал:

— «Пройдёт, как всегда».

Но «как всегда» не проходило. Тогда он перестал пить.

— «Не проходило».

Тогда он перестал есть. (Нет, не совсем... Много... Много есть.) Он постоянно видел проплывающие мимо него «бочки с квасом», «цистерны» и «большие корабли». И он перешёл на овсянку.

— «Живот продолжал болеть».

Он спросил у чата GPT. (Кто-то общается с телевизором, кто-то с навигатором, а Шмуэль — с «интеллектом».) В последнее время он видел новую международную традицию — «Все общаются с телефоном». Дети, братья, сёстры, жёны, мужья и даже друзья — им не нужны:

— «Главное — телефон».

Шмуэль пытался не отставать. И так чат. Не моргнув глазом, сказал:

— «Иди к врачу».

И через неделю Шмуэль сидел перед врачом. Семейный врач, по фамилии известного пианиста — возможно, родственница, — долго думала, что с ним делать. Потом спросила:

— Чем я могу вам помочь?

— Этим вряд ли, — подумал Шмуэль, — хотя фигура ничего.

И тогда он смело сказал:

— «У меня болит живот. Уже неделю. И не проходит. Я даже перешёл на овсянку, но всё равно не проходит».

— «На овсянку»?

— «Но всё равно не проходит».

— «На овсянку»? — спросила она, с видом судьи.

— «Да, на овсянку, на овсянку», — смело продолжал подсудимый.

— «Да, да, на овсянку...»

— «А кто вам сказал, что нужно принимать овсянку?»

Вопрос был неожиданным.

— «Да никто», — выкрутился Шмуэль (своих не сдаём). — «Люди говорят».

— «Вы видите — как она выглядит?»

— «Да, вижу».

— «Вы хотите так же выглядеть?»

— «Нет, не хочу».

Он действительно не хотел.

— А будете, — констатировала судья. — «Кушаете овсянку — будете выглядеть как овсянка. Кушаете морковку — как морковка. Кушаете помидоры — как помидоры».

Но быть как помидор или морковка ему точно не хотелось. Зато теперь он узнал, где Джанни Родари брал своих героев.

— «А если капусту?» — осторожно поинтересовался он.

— «Да. Да, именно так!»

Приговор не требовал обсуждения. Шмуэль не нашёл слов одобрения и только вежливо закивал. Через некоторую паузу он спросил:

— «А молоко мне можно пить?»

— «Ну, это надо посмотреть».

— «На молоко?» — осторожно уточнил он.

— «Нет, на вас. Как организм отреагирует через две недели».

— «А кофе?»

— «Что кофе?... Кофе тоже пару недель, а там видно будет».

Этот диагноз относился ко всем продуктам, что бы ни спросил Шмуэль. А судья, видимо одушевлённая покорной аудиторией, с запалом продолжала.

— «И вообще вам надо к диетологу».

Разговор принял неожиданный оборот.

— «Мне приходили от вашей компании сообщения, но мне как-то не надо...»

— «Надо, надо!» — безапелляционно оборвала судья.

— «А ещё лучше — к нутрициологу». — С нарастающим азартом продолжала судья. Осмотр был в разгаре.

— «А это кто?»

— «Это японский диетолог». — С чувством превосходства констатировала судья.

— «А, понимаю», — промямлил подсудимый. Хотя ничего не понимал.

— «Я, кстати, тоже нутрициолог!» — с ликованием изрекла она.

— Неожиданно, — подумал Шмуэль.

— «У вас будет фигура как вы хотите». — С восторгом продолжала она.

— «Да, но у меня ведь живот болит. Уже неделю».

— «Ерунда. Вы здоровы. Вот вам рецепт. Через два дня пройдёт».

Осмотр был закончен.

Удивлённый Шмуэль по рецепту судьи купил в аптеке гору таблеток.

Прошла неделя. Живот болел. Интеллект говорил, что надо быть настойчивее.

«Ну что ж», — сказал себе Шмуэль. И уже на следующий день он стоял перед дверями поликлиники. Там был ремонт.

Пришлось идти в травмпункт, заплатив немного денег в надежде пройти обследование УЗИ. Просидел до вечера. За это время он успел померить температуру, давление, наличие кислорода в крови, сдать общий и биохимический анализ крови, анализ мочи, поучить иврит. Настал вечер. Но до УЗИ дело так и не дошло. К этому моменту аппарат уже не работал. За окном уже было темно. Доктор заверил, что он сделал всё возможное, и теперь только осталось семейному врачу выписать направление на УЗИ. А у них аппарат уже не работает.

Пациент вышел на улицу. Светили фонарики. «Выздоровевший» Шмуэль направился домой. Под рёбрами продолжало болеть, а на чёрном небе светили звёзды.