Роман Переплёт т. 2, ч. 2, гл. 2

И вновь Сергей был немного даже ошарашен. Как и в первую ночь. Раиса снова была неподражаема. Так что у Сергея даже мелькала иногда мысль, - что, впрочем, случалось не так уж часто, - что она нарочно задалась целью начисто разрушить все сложившиеся относительно неё стереотипы. А, может быть, заодно и доказать – доказать ему, а, возможно, и себе тоже, - что она вовсе никакая не ледышка и не ханжа, а совсем даже напротив, что она любит и умеет получать удовольствия. И, более того, что она открыта для самых даже смелых и затейливых экспериментов.
Невольно сравнивая её с Мартой, Сергей должен был признать, что ленивой и не слишком поворотливой Марте до Раисы было очень и очень далеко. В этом смысле Раиса превзошла все даже самые смелые его ожидания. Но с другой стороны ему стало интересно, где, а главное с кем ей удалось нахвататься всех этих постельных премудростей. Что-то ему плохо верилось, что этим кем-то мог являться её бывший благоверный. Уже хотя бы потому, что он был известный на всю область лицемер и карьерист. А о его интриганстве и пронырливости даже ходили легенды.
И хотя Сергей был сравнительно молодым ещё человеком, однако, он уже имел некоторый опыт, обогащённый, в том числе и сведениями, полученными от женщин, с которыми ему так или иначе доводилось иметь дело. И этот самый опыт ему подсказывал, что прожжённые карьеристы, как, впрочем, и спортсмены-силовики, обычно весьма пассивны и неубедительны, когда дело доходит до постели.    
Недаром же именно жёны чиновников, активно делающих карьеру, в былые времена так часто и с невероятным почти энтузиазмом отдавались ему, Тверскому. И притом по первому, что называется, зову, а то и исключительно по собственной инициативе. А сколько довелось ему выслушать жалоб на таких мужей - и не сосчитаешь. Так что вариант с Таировым в роли сексуального наставника Раисы ему представлялся крайне неубедительным.
Впрочем, на самой ранней стадии, Сергей особо не забивал себе голову подобными размышлениями. Слишком уж как-то всё внезапно закрутилось. Однако мысль об этом, видимо, всё же зацепилась где-то у него в мозгу и там ожидала своего часа. Ну, а поначалу его просто несло, и понесло весьма стремительно. Причём даже настолько, что иногда он даже терял чувство времени. Чему в немалой степени способствовали его  частые встречи с Раисой. Впрочем, и она тоже, как видно, слетела с катушек. Что, однако, не мешало ей сохранять пусть и лишь некоторую ясность ума, позволявшую ей отчасти контролировать себя, как и то, что происходило за кулисами их отношений. Время от времени, она отлучалась, чтобы отдать какие-то распоряжения, с кем-то встретиться, ну и всё в том же роде. Иногда она исчезала на целый день, а то даже и на несколько.  И всякий раз, потеряв её из виду, Сергей начинал метаться, испытывая что-то похожее на отчаяние. В такие моменты к нему в голову начинали лезть всякие подозрительные мысли, заставляя мучиться и ревновать. Хотя пока и беспредметно. Всё же он понимал, что Раиса женщиной более, чем просто привлекательной, и уж точно не обделена мужским вниманием. А теперь ещё и по собственному опыту он убедился, что она к тому же вовсе никакая не монашка и вполне открыта для самых пикантных отношений. И это беспокоило его больше всего. Тем более, что сам, будучи человеком весьма широких взглядов на мораль, он и относительно женщин давно уже не питал ни малейших иллюзий. А всякие мысли по части их верности и неприступности находил до глупости наивными и абсолютно беспочвенными.
А между тем их встречи вовсе не ограничивались одной лишь постелью. Немало времени у них уходило и просто на общения. К тому же Раиса оказалась весьма интересной и подкованной собеседницей – умной, изобретательно и отменно начитанной. Кругозор её был на удивление широк. А, кроме того, она умела не только слушать, но и увлекательно рассказывать. Сергея же она слушала подчас с таким участием и с такой заинтересованностью, что он охотно поверял ей даже самые сокровенные свои мысли и наблюдения. Впрочем, и она тоже была с ним предельно откровенна. Единственное, чего она не желала и упорно отказывалась касаться, так это своей второй, как бы теневой. Той самой жизни, куда допуск был наглухо закрыт даже для него, теперь уже близкого ей человека. И всякий раз, когда он делал, пусть даже самые робкие, попытки  хоть одним глазком заглянуть в эту её потайную жизнь, она резко менялась, вдруг снова становясь прежней Раисой Павловной, такой же холодной, надменной и неприступной.  После этого она надолго замыкалась в себе, а то и вовсе спешила уйти.
А однажды она недвусмысленно заявила, - и это прозвучало, как настоящий ультиматум, - что, если он не прекратит совать свой нос, куда не следует, то ей ничего не останется, как прервать с ним всякие отношения.
К слову, она и к себе его никогда не приглашала. Не то, чтобы она так прямо отказывалась, просто об этом как-то вообще не заходило речи. Тем более, что он и сам особо не жаждал оказаться у неё в гостях.
Так или иначе, но после этих её слов, Сергей оставил её в покое. По крайней мере, на время. Что, однако, вовсе не означало, что он перестал об этом думать. Скорее наоборот, мысли об этом частенько давали о себе знать, лишая его покоя и душевного равновесия. Впрочем, о каком душевном равновесии в те дни могла идти речь? Упиваясь, а иногда и восторгаясь Раисой, он часто чувствовал себя балансирующим на самом краю пропасти.  Неведомой и потому ещё более пугающей. Всё же он, если и не вполне понимал, то, по крайней мере, чувствовал, что за всеми недомолвками и тайнами Раисы кроется что-то недоброе, а, возможно, даже и опасное.  И, быть может, не только даже для неё, но и для него тоже.   он не только об этом думал, а даже самые мысли об этом буквально не давали ему покоя. И хотя обычно он не подавал виду, однако, на душе его часто бывало неспокойно. 
Впрочем, во всём остальном их отношения оставались относительно безоблачными. Более того, их увлечение друг другом, похоже, только набирали обороты. Причём с пугающей даже стремительностью. А для Сергея в особенности. Тем более, что для него всё это было как-то уж очень непривычно и неожиданно. Так что временами он даже задавался вопросом, а не влюбился ли он в Раису, в самом деле. И, хотя каждый раз он либо от него отмахивался, либо отвечал отрицательно, однако, он бывал всё же вынужден признать, что к ней его влекло и влекло очень сильно.
Что до Раисы, то с ней всё обстояло гораздо сложней и запутанней. Во всяком случае, при всём даже её темпераменте в постели и при всех её изобретательности и самоотдаче,  Сергей, пожалуй, не смог бы со всей уверенностью утверждать, как именно она к нему относиться, и насколько глубоки её чувства.
Как-то раз он взял и спросил её об этом прямо. А произошло это в тот момент, когда они находились в постели, после очередной вспышки чувственности. Решив взять паузу, они лежали на спине, уставшие и разомлевшие. Тут-то Сергея, видимо, чёрт и дёрнул за язык.
- Послушай, Рай, - спросил он, - а как ты вообще ко мне относишься? Ты в меня часом не влюбилась? – Он постарался придать голосу шутливый тон. Это на тот случай, если всё же он услышит отрицательный ответ, чтобы не чувствовать себя полным дураком. Хотя настроен он был более, чем серьёзно, и ответа ждал весь как бы подобравшись изнутри. 
 Она ответила, но ответила не сразу и как-то уж очень уклончиво.
- В тебя, Серёженька, трудно не влюбиться, - улыбнулась она и тут же прибавила: - Но, знаешь, я и любовь - это… Ты, может, помнишь, я уже как-то раньше тебе говорила. Я говорила тебе, что, возможно, вообще на это неспособна. Честно сказать, я даже не очень себе представляю, что это такое на самом деле. Вот все говорят, любовь, любовь, а я всё это слышу и, представь себе, не понимаю. Я не понимаю, что они вообще имеют в виду. Впрочем, я и сама знаю, что всё это ненормально. Знаю, а ничего поделать  с собой не могу. Так что, Серёженька, ты меня об этом лучше не спрашивай.
И он не спрашивал. Однако эти её слова только ещё больше подкрепили его сомнения и породили кучу всякого рода мыслей и подозрений. И, если поначалу они не слишком его будоражили, - а зачастую он и вовсе о них забывал, - то с течением времени они всё больше превращались для него в пытку.    
 Настораживало Сергея и то, что иногда, после особенно жарких ласк,  Раиса, выбравшись из постели, вдруг резко менялась. Причём довольно ощутимо – настолько ощутимо, что он даже чувствовал исходящий от неё холодок. При этом и сама она вдруг становилась какой-то сдержанной, отстранённой. Правда, потом, видимо, поймав себя на этом, она смягчалась и даже пыталась его приласкать, но осадок у него всё-таки оставался.
Но самое удивительное состояло в том, что все эти его сомнения, эти странные превращения Раисы, не только не охлаждали его пыла, скорее наоборот, они ещё больше его разжигали, добавляя пикантную непредсказуемость в их отношения. Ну, а саму Раису делали ещё более притягательной и желанной. 
Вместе с тем, уже самый факт, что она часто и довольно регулярно к нему наведывалась, и, похоже, делала это не без удовольствия, вселяло в него, пусть лишь и некоторую, но всё же уверенность – уверенность в том, что он ей тоже не безразличен. К этому также добавлялись  ещё и то соображение, что именно врождённая скрытность Раисы, возможно, не позволяет ей более откровенно выказывать свои чувства.
Однако, этим пока и ограничимся и вернёмся к дальнейшему пересказу событий. Но перед этим, следует, однако, отметить, что, несмотря ни на что, в первый месяц-полтора их отношения складывались сравнительно ровно, а встречи протекали захватывающе и насыщенно чуть не до умопомрачения. Исключения составляли лишь редкие эпизоды и нюансы, которые, впрочем, ни на что особо не влияли.
Это уже впоследствии, на фоне некоторых событий, о которых речь ещё впереди, все эти на первый взгляд мелочи обретали совершенно иной статус и иное значение. А заодно становились дополнительной пищей для мучительных раздумий и подозрений.



Продолжение: