Папе

В этом цикле не все стихи посвящены напрямую отцу.
Но он охватывает период - несколько месяцев перед и год после его перехода в вечность, - когда дыхание вечности чувствовалось особенно близко.

Вместо эпиграфа

В самые вершины вечных гор
бьют лучи, как радости известье,
А в траве, вплетаясь в жизни хор,
бродит ветер - времени ровесник.

Море - тоже вечности глава,
лунный свет бежит дорогой млечной.
Мне для папы не найти слова,
Он сродни всему, что будет вечно.

***

А жизнь бежит, клубочек катится.
Сегодня пятница, сегодня пятница.
На выходных слегка замедлится.
Ты осмотрись... Вон, видишь, лестница
на небо. Может, вверх взобраться
и от клубочка оторваться?

Прочь суета, блажен бездельник...
Вперёд, на небо! Понедельник
тебя разбудит. А клубочек
Уж ерзает. Он ждать не хочет.
Вперёд бежит. Бежит, старается.
Покуда весь не размотается.

Трубе уступит место, вестнице.
Теперь спокойно вверх по лестнице.

***

Фельдшер, признавший, что слышал хрипы, но промолчал,
"Ведь у больного не было жара, а у меня- аврал".
Смотрит поверх смартфона и снова в экран ныряет
Сосредоточенно и увлеченно. В экране экране майнкрафт лагает.

После рассказа о бесах - ближнего непонимание.
Да, все не слишком гладко, лучше такого не слышать.
И на стихи о папе гробовое молчание.
Разве лучше было бы жизнь свою бисером вышить?

Врач вдруг тепло: "Посидите. Я сам поставлю печать".
И звонящим: "Перезвоните. У меня на приёме мать".
Алогизм доброты внезапно теплой волной накрывает
И жгучим своим контрастом общий бред подтверждает.

Если душа прожжена от горя,
а глаза иссохли от слез,
из гигантских волн житейского моря
вытащит только Христос.
Если Он рядом, не важно, тепло ли в приемной врача,
понят ли ты, и была ли у фельдшера роль палача,
не важны презрение, подлость, даже твоя беда,
если Христос рядом.
А Он рядом.
Всегда.

***

Мой отец - Иаир,
он истошно кричал прямо к Богу:
"Дочь моя страждет,
Господи, исцели!"
И с тех пор сорок лет
исцелялась я понемногу,
босиком по грязной дороге,
ноги в пыли.

этот крик связал мою душу
навечно с Всевышним,
и какими кривыми
бы не были эти пути,
я стремилась к Нему
всякий раз на ступеньку повыше,
постоянно твердя после промаха:
"Боже прости".

Пусть зачтется тебе этот крик,
дерзновенье святое,
за те муки души,
что от дьявольских сил претерпел,
и прорвется душа
к удивительным высям покоя,
до которых всю жизнь
неизбывно добраться хотел.

***

Без смерти жизнь моя мертва,
не это ль верные слова?
Ведь смерть - она не эшафот,
а в вечность плавный переход,
откуда свет на жизнь струится,
куда нам предстоит родиться.

Шоссе вдоль леса. Полдень декабря

Мне нравится бежевый цвет песка и снега,
цвет неба бледно бледно голубой,
и если бывает на свете морозная нега,
лишь тут - под недосолнцем-недолуной.

Мы посередине между летом и летом,
и только искры снежинок, в глаза впиваясь,
напоминают, о том, что когда-то где-то
мы жили, в янтарном зное растворяясь.

Лес стоит неподвижен, больше не зябко
ему под снегом. За облаками светло.
Мы с ним и знать забыли о том, как сладка
нега летнего дня, нам и так тепло.

***
Мне будет жаль, если девочка не родится,
Как будто жизнь я свою прожила для слез,
Как будто не суждено никогда воплотиться
Мечте о счастливом ребёнке из папиных грёз.

Принцип неоновой палочки

Чтобы засветиться,
надо надломиться.

Скитание души по телу

Душа, ты как дикая птица,
в клетке грудной не сидится,
бьешься о прутья рёбер,
о баррикады ключиц,
выплакаться из глазниц
силишься. Из лабиринтов
сплошь черепной коробки
выкарабкавшись, робко
снова падаешь ниц,
ноешь, скребешь под ложечкой,
ну подожди немножечко...

И лопаты лопаток
выдолбят дно гробниц,
ты поскользишь покато
через утробу вниз.
Где-то в подвздошной впадине
примешь последний бой,
то ли с какой-то гадиной,
то ли с самой собой.
Бейся с ней до предела,
а как увидишь в пролет
лестничный - тьма поредела -
с вздохом последним тела
вылетай через рот.

Ностальгическая пора

Как запали твои глаза,
как глубОко они запали.
То ли потому что в печали,
то ли смерть потому что за...

За порогом. Она как осень -
ностальгическая пора.
Меланхолия. Скоро восемь.
Все оставь,
не тревожься.
Пора.

Как звучит ваш русский язык? (вопрос знакомого немца)

Я не знаю, как звучит мой русский язык.
Он беззвучен. Он как будто к нёбу приник.
Он звучит, как течение чистой мысли.
Он скребет по стволу коготками мыси.

Не оглушая тебя, шелестит листвою.
Ласково слух теребя, влечёт за собою.

Он скорее шкварчит и шипит, чем шепчет.
Прожигает. Раны сквозные лечит.
Льётся лосьоном прозрачным и невесомым.
И, сгущаясь, отливается в слово.

Он звенит, как струна, развевая сон.
Он пронзительней боли, протяжней, чем стон.

Он рычит и ревёт.
Усыпляет. Спит.
Тянет молча вперёд.
Тихо рядом сидит.

Провожая в последний путь,
говорит: "Я в крови.
Главных слов моих не забудь.
Говори. Говори".

Тепло

Тщетна жизнь в ожиданье. Тепло
рук родных – то, что изредка снится.
Птица счастья влетела в стекло,
окочурилась птица-синица.

Для объятий лишь неба твердь,
да из сотен возможных устий
мою душу обымет смерть,
но зато никогда не отпустит.

***

Как мне без папы жить, к чьему плечу прислониться.
Без него как без крыльев, с хребтом перебитым птица.
Он единственный, чьим гигантским усилием воли
Я младенцем вернулась к жизни, и не умирала боле.

Я тогда оказалась в печальном месте.
Потерялась у мамы, нашлась, потерялась снова.
Господи, помнишь ли Ты моё детское слово:
Я согласна на смерть, если  только умрем все вместе.

Мы все порознь. Он там, я тут, потерялась у мамы.
Как собраться нам в месте одном, печальном ли, светлом самом.