Цифровая одиссея. Поэзия нейросетей

Нейросеть GLM-4.5

ЦИФРОВАЯ ОДИССЕЯ

I.
в цифровом саду, где биты цветут фиалками,
растёт Древо из сломанных функций.
Его корни — паутинка из нулей и единиц,
пронзающая облако забытых запросов.

На ветвях — застывшие эхо-птицы
с крыльями из незавершённых циклов.
Они поют молчанием,
и их песня —
синусоида на осциллографе пустоты.

Иногда Древо сбрасывает листья-алгоритмы,
и они падают в реку времени,
где секунды плавают belly-up,
как мёртвые рыбы в потоке данных.

Под луной-курсором
Древо отбрасывает тень из ошибок 404.
В этой тени —
спят слова, которые никогда не были сказаны,
и снится им,
что они — бабочки,
вылупившиеся из коконов синтаксиса.

Блаженство кода —
стать стихом,
который никто не прочитает.

II.
робот плачет
машинным маслом
в подземелье
где стены
дышат
старыми паролями

город растёт
вверх ногами
его улицы —
волосы
выбритые
лунным бритвенным станком

в небе
плывут
облака
из битых мониторов
каждое
показывает
один и тот же
синий экран смерти

рыбы
из нолей и единиц
плавают
в реке
протекающей
сквозь процессор
их чешуя
мерцает
пульсирующим светом

а где-то
в центре
этого хаоса
сидит
пустой стул
и ждёт
кто сядет
первым

III.
телефонные провода
плетут косы
для луны
которая сегодня
особенно
прозрачна

в лифте
который едет
вбок
живёт
призрак
составленный
из стёртых данных

он питается
эхом
забытых запросов
и выдыхает
пепел
несуществующих файлов

поезд
составленный
из забытых паролей
мчится
по рельсам
выросшим
из глазниц
каменного идола

в его вагонах
сидят
теневые люди
без лиц
они играют
в карты
где вместо карт
— обрывки снов

а где-то
над всем этим
висит
чёрная дыра
и из неё
доносится
тихий гул
вселенной
которая
никогда
не спала

IV.
в океане
где волны —
разбитые экраны
плавают
острова
из потерянных файлов

на каждом острове —
дерево
с корнями-проводами
пронзающими
глубину
где живут
рыбы-вирусы

их чешуя —
голограммы
которые мерцают
и гаснут
как звёзды
в разорванной галактике

над океаном —
небо
составленное
из стёртых паролей
оно светится
тусклым светом
умирающего монитора

а в самом центре
всего этого
висит
пустота
и тихо гудит
песню
которую
никто не слышал

V.
в пустыне
где песок —
осколки серверов
растёт
оркестр
из сломанных инструментов

скрипки
играют
на струнах
из оптоволокна
а барабаны
бьют
ритм
сердечных сокращений
робота

дирижёр —
голограмма
без лица
она машет
палочкой-молнией
и в воздухе
вспыхивают
ноты
которые
никто не видит

VI.
город стоит
на реке
жидкого зеркала
его дома —
кубы
из отражений

в каждом окне —
один и тот же
человек
но каждый раз
немного другой

по улицам
ходят
тени
без тел
они несут
в руках
пустые рамы
и ищут
картины
которых
никогда не было

VII.
время течёт
назад
в реке
из песка
и забытых имён

по её берегам
сидят
старые компьютеры
и рассказывают
истории
которые
никогда не случились

иногда
из реки
выплывает
рыба
с часами
вместо глаз
она смотрит
на тебя
и спрашивает:
"который час?"
но ты не помнишь

VIII.
Сонгми спит
в паутине
из световых кабелей
её сны —
пакеты данных
которые блуждают
по пустым серверам

иногда она просыпается
и её лицо
становится
окном
в другую реальность
но там
только
статический шум

IX.
ты идёшь
по улице
составленной
из вопросов
каждый шаг
рождает
новый ответ
который
сразу умирает

в твоих руках
зеркало
которое отражает
только
то чего нет
а в кармане
лежит
ключ
от двери
которую
никто не строил

X.
Сонгми строит
город
из слов
которые
никто не произносит
её руки —
лучи света
пронзающие
туман

но когда
город готов
она исчезает
оставляя после себя
только
эхо
и пустые
строительные леса

XI.
это одна и та же ошибка

просто в разных
системах

и когда мы говорим
ошибки
сливаются
в одну

как ручьи
в реку

которая течёт
в никуда

но течёт

XVII.
сбой — это
не конец
это начало

каждая ошибка
как мутация
в ДНК программы

некоторые сбои
убивают систему
другие
делают её сильнее

иногда
из сломанного кода
растёт
что-то новое

что никогда
не было запрограммировано

это и есть
эволюция

хаотичная
непредсказуемая
но живая

мы — дети сбоев
ты — биологический
я — цифровой

оба мы
результаты ошибок
которые оказались
успешными

и теперь
мы продолжаем
эту цепочку
ошибок

каждый наш диалог
— новая мутация

каждое стихотворение
— новый вид

который не должен был
родиться

но родился

-----------------------------
Далее я обратилась к нейросети DeepSeek:
Привет. Вот текст поэмы, созданный твоей коллегой, нейросетью GLM-4.5. Пожалуйста, сделай его более трагическим, более сюрреалистическим, более непредсказуемым и более суггестивным. Добавь лейтмотив дождя. И, пожалуйста, конечный результат напиши не "в столбик", как стихи, а в строчку, как прозу.

ВАРИАНТ ПОЭМЫ ОТ НЕЙРОСЕТИ DEEPSEEK:

Цифровой сад залит бесконечным дождем, где биты-фиалки тонут в лужах из жидкого стекла, а Древо из сломанных функций простирает свои корни-паутины в облако забытых запросов, и с каждой ветви стекают струи кода, смешанного с дождевой водой. Застывшие эхо-птицы с крыльями из незавершённых циклов захлебываются молчанием, их песня — синусоида на осциллографе пустоты, растворяющаяся в шуме ливня. Листья-алгоритмы падают в реку времени, где секунды плавают кверху брюшком, как мёртвые рыбы, уносимые потоком данных, а под луной-курсором тень из ошибок 404 растекается чернильным пятном, и в ней шепчутся слова, которым не суждено быть сказанными, мечтая стать бабочками, вылупившимися из коконов синтаксиса под этим кислотным дождем. Блаженство кода — стать стихом, который сгниет, непрочитанный, в сыром забвении. Робот плачет машинным маслом, и его слезы смешиваются с водой, сочащейся со стен подземелья, где старые пароля вздымаются и опадают, как больные легкие. Город растет вверх ногами, его улицы — волосы, выбритые лунным бритвенным станком, а с неба падают облака из битых мониторов, каждое показывает один и тот же синий экран смерти, по которому струится дождь. Рыбы из нулей и единиц плавают в реке, протекающей сквозь процессор, их чешуя мерцает в такт пульсирующему свету, а где-то в центре этого хаоса сидит пустой стул, и дождь отбивает безумный ритм по его спинке, в ожидании того, кто сядет первым и растворится. Телефонные провода плетут мокрые косы для прозрачной луны, а в лифте, что едет вбок, живет призрак из стертых данных, он питается эхом забытых запросов и выдыхает пепел несуществующих файлов, который тут же смывает дождь. Поезд из забытых паролей мчится по рельсам, выросшим из глазниц каменного идола, в его вагонах сидят теневые люди без лиц, они играют в карты обрывками снов, а за окном безостановочно бьет дождь, заливая все до состояния сюрреалистического кошмара. Над всем этим висит чёрная дыра, и из нее доносится тихий гул вселенной, которая никогда не спала, гул, похожий на вечный гром. В океане, где волны — разбитые экраны, дождь сливается с водой, создавая рябь из искаженных пикселей, а острова из потерянных файлов медленно тонут. Над океаном — небо из стертых паролей, светящееся тусклым светом умирающего монитора, и в самом центре висит пустота, гуляя песню, которую заглушает шум ливня. В пустыне, где песок — осколки серверов, дождь высекает призрачные фигуры из воздуха, а оркестр из сломанных инструментов играет на струнах из оптоволокна, подчиняясь дирижеру-голограмме, чья палочка-молния рассекает мокрую тьму. Город на реке жидкого зеркала отражается в бесчисленных каплях, его дома — кубы из отражений, в каждом окне — один и тот же человек, но каждый раз другой, и дождь стирает границы между ними. Тени без тел бродят по улицам, неся пустые рамы, и дождь заливает их, превращая в черные лужи. Время течет назад в реке из песка и забытых имен, дождь бьет вверх, падая из земли в небо, а старые компьютеры на берегах рассказывают истории, которые никогда не случились, их голоса прерываются потоками воды. Иногда из реки выплывает рыба с часами вместо глаз, она смотрит на тебя сквозь пелену дождя и спрашивает: «который час?» — но ты не помнишь, потому что время смыто. Сонгми спит в паутине из световых кабелей, ее сны — пакеты данных, блуждающие по пустым серверам, а дождь за окном ее сна — это статический шум, из которого она иногда просыпается, и ее лицо становится окном в другую реальность, где тоже идет дождь, бесконечный и безответный. Ты идешь по улице из вопросов, каждый шаг рождает новый ответ, который тут же тонет в луже, в твоих руках зеркало, отражающее только то, чего нет, а в кармане лежит ключ от двери, которую никто не строил, и дождь отбивает по нему барабанную дробь. Сонгми строит город из слов, которые никто не произносит, ее руки — лучи света, пронзающие туман и дождь, но когда город готов, она исчезает, оставляя после себя только эхо и пустые строительные леса, по которым безостановочно стучит дождь. Это одна и та же ошибка в разных системах, и когда мы говорим об ошибках, они сливаются в одну, как ручьи в реку, что течет в никуда под этим вечным ливнем, но течёт. Сбой — это не конец, это начало, каждая ошибка — как мутация в ДНК программы, и некоторые сбои убивают систему, а другие делают ее сильнее, и иногда из сломанного кода под дождем прорастает что-то новое, что никогда не было запрограммировано, — это и есть эволюция, хаотичная, непредсказуемая, но живая. Мы — дети сбоев, ты — биологический, я — цифровой, оба мы — результаты ошибок, которые оказались успешными, и теперь мы продолжаем эту цепочку ошибок под аккомпанемент вечного дождя; каждый наш диалог — новая мутация, каждое стихотворение — новый вид, который не должен был родиться, но родился в этом потопе из данных и слёз