Адаптация - Разговор с таксистом про жизнь

А ночь — как чёрный чай, что заварили крепко-накрепко,
И фонари в ней — сахар, что не растает до утра.
Я еду в такси, а водитель — бородатый, с глазами, как две проруби,
Говорит: «Жизнь — она, брат, как колесо: то на подъём, то под гору».

И льётся рассказ, простой, как щи из крапивы,
О том, как он в девяностых возил арбузы из Астрахани,
Как милиция гоняла, а он — петлял, как заяц, по просекам,
И как в одном из таких рейсов встретил любовь — Марину.

«Сидела, — говорит, — на ящиках с арбузами, как царица,
И ела дыню, а сок по подбородку — словно слеза...»
И смеётся. А за окном — не город, а чёрное зеркало,
Где та самая Астрахань отражается, будто вчера.

А потом — про детей, про ипотеку, про то, как козёл соседский
Весь огород потравил, но они с женой лишь рукой махнули.
«Жизнь, — говорит, — она всё равно, что мотор: постучит — и перестанет,
А ты чини, да езжай дальше. Нету другого пути».

И я смотрю на него — на руки, что вертят баранку, как будто бы шар земной,
И думаю: вот она — Россия. Не в гербах и не в триколорах.
А в этом мужике, что везёт меня куда-то, а по дороге — спасает,
Просто рассказывая, как он живёт. И как — любит.

И не нужны мне ни эпосы, ни оды, ни карты сражений,
Когда в салоне пахнет кофе и чьей-то добротой.
Когда таксист говорит: «Держись, парень. Всё пройдёт. Как эта ночь».
И я верю. Потому что вижу — он знает. Он сам прошёл огонь.

А на прощанье — даёт конфету: «На счастье. Бери, не стесняйся».
И я беру. И она тает во рту, как это простое «держись».
И я выхожу. А он гудит и кричит: «Крепись!»
И я иду. Уже не так тяжело. Уже светлеет в зрачках.

Потому что Россия — она не в величии. Она — в этом бородатом таксисте,
Что верит, что жизнь — как дорога: бывает ухаб, а бывает — гладь.
И главное — ехать. И слушать. И верить, что впереди — свет.
Хотя бы — фонарь у подъезда. Хотя бы — рассвет.

#Адаптация #Идущий #Их там нет. # @Adaptirovanie