кулаками

Язва грызёт, язва танцует, язва целует в губы чуму — ах, как сладко! — и чума целует язву в язву, и язва целует чуму в чуму, и всё это — в кружок, в круг, в безумный вальс заразы, где каждый кусает каждого, потому что божество — это сосед, а сосед — это я, а я — это ты, а ты — это он, а он — это Наполеон в панталонах, о боже, о боже, о боже мой! Сверхчеловек чешется в подмышке, сверхчеловек мочится в фонтан истины, сверхчеловек плачет, потому что его пример — не его, а чужой, а чужой — это мой, а мой — это твой, а твой — это её, а она — это язва, а язва — это любовь, а любовь — это насилие, а насилие — это поцелуй с кулаком! Он смотрит — и видит себя в другом, но другой — это он, но он — это не он, но не он — это всё равно он, потому что желание — это зеркало с трещиной, а трещина — это рот, а рот — это крик, а крик — это молчание, а молчание — это вой, а вой — это оргазм в пепле! Подражай — и умри, подражай — и живи, подражай — и целуй врага в шею, пока он спит, пока он думает, что он — бог, пока он не поймёт, что бог — это ты, а ты — это язва, а язва — это мы, а мы — это никто, а никто — это все, а все — это чума в ботинках! Конфликт? Да это же свадьба! Желание? Да это же похороны! Истина? Да это же пустой стакан с помадой на краю! Он бьёт — и целует, он целует — и бьёт, он бьёт себя за то, что целует, он целует себя за то, что бьёт, и всё это — в одном сне, в одном крике, в одном вздохе, в одном вонючем поцелуе между двумя трупами, которые ещё не умерли, но уже танцуют! Ах, какая прелесть — быть язвой! Ах, какая радость — быть чумой! Ах, какое наслаждение — быть никем и всем сразу, особенно когда все друг друга едят, особенно когда все друг друга обожают, особенно когда все друг друга ненавидят за то, что они — есть друг у друга! Истина — в язве, язва — в истине, истина — в чуме, чума — в поцелуе, поцелуй — в кулаке, кулак — в сердце, сердце — в дыре, дыра — в тебе, ты — в язве, язва — в нас, мы — в конце, конец — в начале, начало — в крике: «Ещё! Ещё! Ещё!» — и никто не знает, чего именно ещё, но все кричат, потому что крик — это тоже подражание, и подражание — это тоже крик, и крик — это тоже язва, и язва — это тоже любовь, и любовь — это тоже чума, и чума — это тоже ты, и ты — это тоже я, и я — это тоже никто, и никто — это тоже всё, и всё — это тоже смех сквозь слёзы, сквозь кровь, сквозь поцелуи с кулаками!