Витражи. Картинки детства

Чего вдруг вспомнились… и к чему бы они?..
Ну раз вспомнились – буду рассказывать.
И, надеюсь, рассказ мой позабавит кого-то:
припомнят своё, близкое, отогреются на время
от хлопотливой и непростой взрослой суматохи…
Но и неизбежно найдутся особые тепличные люди,
как бы перегретые в родительской подмышке,
всё детство обитавшие в стороне от реальной жизни… 
Что ж, они хмыкнут, но и им, точно будет любопытно.

***

Родной и прекрасный ведомственный дом
завода им. Лавочкина во времена моего детства
считай, находился на северной окраине Москвы.
Сегодня это район «Водного стадиона»
на левом берегу Химкинского водохранилища.
Ещё не было даже станции метро на Войковской.
И в те благословенные времена под окнами 
нашей комнаты я помню бревенчатую избу!
Через Ленинградку оставались косые бараки и…
фруктовые сады, куда мы, ребятня, порой набегали.

Начало 60-х годов. Да, в чём-то скудное время,
но уж с добросердечием и отзывчивостью людей
ту пору с сегодняшней даже сравнивать неловко.
Однако помню лотки с чёрной и красной икрой
в рыбном отделе «Гастронома» на первом этаже 
нашего дома! И покупали, могли себе позволить
к торжествам, к приезду гостей или родственников.
А чудный дух «Докторской» в натуральной оболочке
принимал уже при входе, когда мама, забрав меня
из детского садика, покупала продукты.
И не смотря на скромные зарплаты, родители
умудрялись даже что-то откладывать на будущее.
Чуть позднее, когда уже я начал что-то соображать, 
запомнилось маленькое вкусное чудо…
Принесла матушка из магазина две лососёвые рыбины,
начала готовить и при потрошении обнаружила
полные ястыки красной икры! Тут же быстренько
спустилась в магазин и принесла ещё пять крупных.
Три из них подарили ещё более килограмма икры.
Спустилась вновь, но продавец ласково и честно
глядя в глаза, заявила, улыбаясь: – закончилась рыбка. 
Что ж, удача – сударыня непостоянная.
Родители засолили икру в 3-х литровой банке
по рецепту замечательной книги «Домоводство»,
и до-олгое время нам был праздник; а рыбный день
превратился для нас в рыбную декаду: и супчики,
и под маринадом, и жареная…

***

За несколько лет сложилась дружная компания
ребят нашего двора, человек пятнадцать:
от 8-летних чиграшей до14-летних подростков.
Я, самый младший, хвостиком ходил за старшими,
участвовал во всех проделках и проказах.
И вот вам забавная история об одном из набегов
в сады вокруг бараков…
Пробрались-пролезли и рассеялись по площади:
кто под кусты с крыжовником, смородиной, малиной,
кто к плодовым деревьям, и… началось пиршество.
Спустя продолжительное время кто-то заголосил:
«Атас» и с воплями ломанулся прочь, остальные
врассыпную включились в хаотичное отступление.
Чуть позже собрались во дворе и, отдышавшись,
спросили у объявившего тревогу:
– Чё случилось?
– Сижу, – говорит, – объедаю смородину,
вдруг сквозь заросли продирается мужик
и угрожающе спрашивает: «Что, нажрался?»…
Здесь один из старших по прозвищу «Жулик»
истерично заржал и говорит:
– Так это я выходил из кустов и радостно промычал:
«У-ух, нажрался»…

***

Окна подсобки овощного магазина выходили во двор.
В жару створки распахивались, но решётка в проёме
защищала от несанкционированного проникновения.
А искусительный запах свежих овощей и солений
будоражил и манил. Особенно дразнил дух огурцов
засоленных в бочке с чесночком, листьями смородины
и хреном. Но деревянная тара под окном нам в помощь.
Отдирали от ящика доску с гвоздём на конце
и сквозь решётку нанизывали пупыристых для всей
честной компании. Солнце шпарит, птицы щебечут,
малышня визжит и ликует, а мы братией – купаться
на водохранилище под сочный хруст солёных огурцов.
Кто в модных техасах и китайских кедах,
кто в шароварах и «сандалях» на босу ногу.

***

Рядом с нашим домом, за гаражами находился
неказистый склад, куда привозили сухофрукты
в огромных бумажных пакетах. Уже «пустыми»
они внавал громоздились у самого забора.
Старшие рассказывали, что в пакетах обязательно
остаётся чернослив, изюм и груши, урюк и яблоки,
которые прилипают к стенкам у дна пакетов.
И мы ватагой иногда совершали вылазки – 
полакомиться. Как же сладок запретный плод!
Перелезали через забор и ну торопливо добывать.
И к нашей ребячьей радости улов часто бывал весом.
Нас временами гонял сторож и грозил выпустить пса.
И однажды исполнил обещанное…
Я самый младший был ещё нерасторопен и неловок:
все уже усвистали, я же заполошно болтался на заборе,
проскальзывая ногами по доскам, и тут добрый пёс
деликатно подтолкнул меня носом под сопло,
так что я мгновенно перелетел наружу.
Что ж, минут пять походил в героях…

***   

А вспомним-ка, братцы и сестрицы,
как в детстве овладевали «немым языком»,
когда пальцами и ртом показываешь буквы слова?
Пальцем на бровь – литера «Б», а приоткрыв рот,
как бы в удивлении – «О», на глаз – буковка «Г».
Так и делились нехитрыми «секретами».
А уж после прочтения «Пляшущих человечков»,
выписывали нескладные растопыренные фигурки,
запоминали и… писали записочки…
Тут уже посвящение в тайну, избранность и
уважуха от неискушённых.

Вот написал про пальцы и сразу вспомнился паренёк
в нашей дружной дворовой компании – Саша Пальцев.
Вроде брюнет, но с голубыми глазами и конопушками.
Вот уж стервец был неугомонный, куда б с ним
ни ходили компанией – всегда! приходилось убегать.
Из-за него. Редкая шкода. И небезопасная для всех.
Зимой у подъезда клал стекло, присыпал снегом и…
из укрытия терпеливо наблюдал за событиями.
Люди подходили к подъезду, наступали на стекло и…
взлетали, и… приземлялись с витиеватыми анафемами.
А этот вождь краснокожих покатывался от смеха.
Это ж какой изощрённый и вредный ум иметь надо:   
ведь пожилой человек мог легко поломаться!
Так вот, он самостоятельно выучил стенографию
и при контрольных работах спокойно выкладывал
листочек-шпору на парту. Каракули и каракули,
учителя и не обращали на них внимания.
Всегда получал положительные оценки.

Был в те времена в Москве уникальный открытый
бассейн «Москва» – один из крупнейших в мире, –
сооружённый на месте мучительно взрываемого
и таки взорванного храма Христа Спасителя.
Поплавать в «Москве» в любое время года – прекрасно.
А уж зимой, когда над бассейном купол плотного пара
– сказочно. Но не только этим привлекал нас бассейн,
всех нас интересовали девчонки и молодые тётеньки.
Ребята постарше и уже не раз бывавшие там,
рассказывали про заглядывания в женские павильоны
сквозь разбитые стеклоблоки, возле которых обречённо
толпились обтёрханные вуайеристы-визионисты,
про подныривания под купальщиц с касаниями
и хватанием за всякие соблазнительные выпуклости…

У Пальцева была старшая сестра, года на три старше,
тоже Пальцева. И школьный друг Щетинин, балбес,
ранее многих вступивший в пору полового созревания.
И если у большинства из нас ещё мальчиковые фигуры
разной плотности, то Щетинин был угловат, костляв
и уже с редкой щетиной на подбородке и щеках.

Так что удумал этот генератор атаса? Взял у сестры
два слитных купальника: для себя и Щетинина,
примерили – сойдёт, и направились в бассейн.
Купили билеты, прошли в мужской павильон.
Долго намывались, ожидая уединения в душевой,
натянули купальники, подвернув верхнюю часть, –
ну, плавки и плавки, и пошли на дело…

Лихо занырнули из бассейна в женский павильон и
поблуждали по душевой семенящей походкой гейши,
стиснув бёдрами набрякшие корешки.
И если Щетинин бестолково мотался по павильону
как нелепое огородное пугало, просто разглядывая
редких тётенек, то Пальцев выбрал складную
фигуристую и в упор самозабвенно наблюдал
за её омовением. Но Пальцев не был бы Пальцевым,
если б ограничился только созерцанием…
Девушка, чувствуя жалящий взор странной девочки,
повернулась к лесу задом, продолжая намываться.
И тут этот проныра прилепился плющом, повис на ней
и ну шарить по её заповедному. Барышня с трудом
отцепила этого клеща и громко гневно вскричала:
– Ты что, дура?!
Наконец поняла или увидела, что это вовсе не девочка
и бросилась в погоню за убегающим поганцем.
К ней присоединились несколько возмущённых тёток.
Ох, и немало кругов намотала эта компания сквозь пар,
по скользкому полу, прежде чем юные натуралисты
нырнули и затерялись среди множества купальщиков.

***   

«Детство, детство, ты куда ушло,
Где уютный уголок нашло»…
Много чего ещё случалось в ту прекрасную пору,
и радостного и печального, но всего зараз не поведать.
По-разному сложились жизни друзей и приятелей,
а я же благодарен судьбе, что скоро вместо бараков
был построен гимнастический комплекс – «Спартак»,
и я надолго занырнул в спорт и тем самым избежал
вполне возможных осложнений и неприятностей
излишне свободного периода взросления.