Дороги земные Часть 9. 4

Ежедневная работа в нашем Министерстве для всех госслужащих, они же и чиновники, состояла минимум из двух рабочих дней. Один рабочий день отрабатывал за себя – он длился, как положено с 9.00 утра до 18.00 с перерывом на обед. Вторым был вечерний рабочий день, данный милостью от руководства Министерства (министра и её замов) – с 18.00 и да бесконечности без всякого перерыва.

На немой вопрос – «Почему так?». Есть озвученный ответ – «Вам положена надбавка за ненормированный рабочий день! Вот и отрабатывайте её!».
В принципе сидение на своём рабочем месте, либо в приёмных руководства, после 18.00 было не очень тяжёлое, если есть чем заняться. А если просто сиди и жди на всякий случай? В основном нахождение на рабочем месте относилось к разряду «На всякий случай!».
Руководство Министерства, включая директоров Департаментов, по домам развозили служебные машины. А ты – чиновник рангом пониже, добирайся до дома так, как хочешь.
При этом напутствие было такое – «Вы же получаете ежемесячные премии и надбавки за сложность в работе! Можете и такси взять!».
Если же мне очень надо было уйти по окончании моего рабочего времени, я отпрашивался у руководства Департамента с такой формулировкой – «Можно ли мне сегодня с работы уйти вовремя?».
Как правило, не препятствовали, но с таким недовольством … Буд-то я враг народа российского.

Забегая по времени вперёд, поведаю о таком. Меня всегда удивлял один такой существенный факт.
Министерскую почту привозили фельдъегеря. Она ежедневно измерялась несколькими мешками.
Ответные письма с приложениями, предназначенные для Правительства, подписывались в соответствии с установленным регламентом документооборота, только министром.
Когда приносишь в приёмную министра готовый документ в «Белый дом» на её подпись, который завизирован всеми заинтересованными Департаментами, зам министрами, то видишь там такую картину.
В приёмной стояли три больших стола для такой корреспонденции. К вечеру все они были покрыты многочисленными бумажными слоями, которые образовали папки с тиснением – «На подпись!».
Министр практически приезжала в кабинет под вечер. Тоже рабочая жизнь была напряжённая.
Максимум через час всё ожидаемое её подписи было ею подписано!

В принципе чиновничья работа в Министерстве, была как бы рутинной бумажной работой, но были некие нюансы, которые предлагаю вниманию.
Ниже я попытался структурировать те самые нюансы для облегчения описания и восприятия этого отрезка моей земной дороги.
Так вот зачем я ездил на работу в Миниздравсоцразвития!

Напомню, что наш отдел занимался основной задачей – это трудовая миграция. А точнее отделом готовили материалы для квотирования разрешений на работу, выдаваемые трудовым мигрантам из стран СНГ.
Всё это происходило в соответствии с неким постановлением Правительства. Если в Роструде мы готовили предложение по решению этой задачи, то в Министерстве из наших рук выходила готовая продукция по всей России.
При этом также устанавливались процентное соотношение наличия иностранных сотрудников в особых сферах деятельности. Например, в спорте – оно составляло не более 20 процентов. Такое соотношение предлагалась Госкомспортом.
А в некоторых сферах – например, торговля, вообще 0 процентов.

Все наши предложения в дальнейшем приходилось защищать на заседании «Трёхсторонней комиссии». В ней участвовали: Правительство – Профсоюзы – представители от Торгово-промышленной палаты и Российского союза промышленников и предпринимателей.
Защита всегда проходила с успехом!

То, что происходило в реалиях, то есть «на земле», все прекрасно знают. На наш взгляд та картина складывалась из-за несовершенства законодательства, регулирующего привлечение иностранной рабочей силы.
Мигранты из стран СНГ приезжали по безвизовому режиму под любым видом, только не работать. Попав же на территорию России, речи ни о каком туризме, посещении родных и друзей, сразу же забывалось. Лишь бы получить на руки разрешение на работу и … Исчезнуть на необъятных просторах нашей родины.
А работодатели, заявившие свою потребность в трудовой силе, как были без оной, так и оставались.

За всё время моей работы в Министерстве констатирую такое.
Состояние дел в области трудовой миграции с каждым годом вызывало в стране напряжённость. Проводились регулярные заедания комитетов в Госдуме. Шли поручения Правительства. Разрабатывалась новая концепция миграционной политики. Искались пути снижения рисков, совершенствования норм законодательства.
Началось обсуждение введение в России под эгидой ФМС системы выдачи патентов, и создание центров по работе с трудовыми мигрантами.

Забегая совсем вперёд поведаю такое – за год до моего ухода на пенсию, на «верху» под воздействием общей обстановки в стране, решили изменить систему привлечения трудовых мигрантов.
На одном из заседаний Совбеза было поручено нашему Министерству (в итоге читай – мне, разработать систему оргнабора).

С этой задачей я справился. Разработал такую систему  с учётом современной геополитической обстановки (напомню, что в СССР она существовала и работала, но для других целей).
Основная мысль, заложенная мною в эту систему, была такая – проводить оргнабор в республиках проживания, там же осуществлять подготовку и обучение будущих трудовых мигрантов для временного проживания в России.
Кроме того, проводить в Республиках постоянного места жительства будущих трудовых мигрантов, их медицинское освидетельствование для работы в России. По его результатам выдавать соответствующий сертификат.
Надо заметить, что в ЕврАзЭс форма такого документа разрабатывалась и проходила согласование в Минздравсоцразвития.
Проект был внесён в Правительство.

Кроме этого, было прислано приглашение, направить представителя Министерства для участия в большой конференции, в ходе которой планировалось обсуждения проблем, возникающих при решении вопросов трудовой миграции в России. Естественно, что отправили решать те вопросы меня.
С одобрения руководства и для блокирования возникающей возможной критики в наш адрес, я выступил с докладом, содержащим некую информацию, обнадёживающую участников. Та информация была о разработанной системе оргнабора.
Судя по реакции зала, информация понравилась, к ней отнеслись одобрительно.

Каким-то образом о проекте системы оргнабора узнали журналисты. Перед самым выходом мне не пенсию, по согласованию с руководством Министерства и его заданию, я дал интервью газете «Известия». Оно было опубликовано.

Если сказать о результате тех трудов … То вся работа в этой сфере пошла по старым рельсам ... До сих пор. О чём свидетельствуют современные телевизионные репортаж и статьи по решению проблем, которые, как были в то время, так они и остались.

А пока, в области трудовой миграции, для обсуждения вопросов требующих вмешательства и быстрого их решения, в соответствии с решениями Правительства, создавались совместно с органами власти республик СНГ, межправительственные группы.
Российскую сторону таких групп возглавляли представители из руководства ФМС.
Не обошла чаша сия (то есть работа в них) и меня.

Так как я был представителем от Миниздравсоцразвития, то меня, что коллеги по группам из России, что коллеги с «той» стороны, считали «доктором».
Медицинскую врачебную мерку мне пришлось взвалить на плечи и держать её с честью!
Ни одной жалобы на здоровье участников групп с Российско стороны, где был я, не было. Бог миловал!

Заседания межправительственных групп строились по принципу – одно заседание «там», следующее – «в России», или наоборот. И так далее.
И ещё – при завершении рабочих дел, происходил обмен подарками. Иногда формальными, иногда существенными … Но этот ритуал соблюдался всеми и всегда.
С Российской стороны за эти церемонии отвечало ФМС.

Своё первое крещение я получил при работе в группе с Таджикистаном, и в Москве. Оно проходило в Управлении международного сотрудничества ФМС. Затем нас ждало Душанбе.

Как показала жизнь, самой большое количество заседаний было с этой стороной и почти всегда в Душанбе. Было такое ощущение, что той стороне заседать в России не очень-то хотелось, поэтому принцип чередования с этой республикой не очень соблюдался.
Про сами заседания ничего описывать не буду – работа есть работа. Та служебная информация не так интересна для чтения.
А вот какие приёмы устраивала Таджикская сторона, есть смысл изложить.
Я могу не соблюсти хронологию их чередования, но смысла от этого в их течении и содержании не измениться нисколько.

Ясно дело, что когда принимали в Душанбе, то российская сторона завтракала в гостинице.
Заседали в красивом доме, похожем на дворец из советских времён с нехитрым названием «КОХИ БАХДАТ», Обедали там, куда привезут.
Ужин содержал всегда изюминку.

Про ужины скажу подробнее.
Нас привезли на какую-то скромную дачу (по нашему понятию). Через её территорию протекал арык. Столы были накрыты над ним.
Плов, шалык-машлык, прочая атрибутика банкета, украшали скатерти и ждали скорейшего нарушения той красоты обеими сторонами.
Оно и почалось!

Отзвенели культурные обязательные словесные приветствия.
Банкет перешёл в произвольную фазу встречи. Но, как говориться – «Сухая ложка рот дерёт!». Это метафорически.
Рабочие разговоры были не интересны. Да и как говорить, когда расселись по страновой принадлежности. Сидели за столами в основном молчаливо.
Значит, должно быть что-то из национального приветствия.

Мы ждали! После какого-то тоста зазвенели местные струны.
На лужайку выплыла дева. Она в свете фонарей горела серебром в блёстках и была разодета в разноцветные шифоновые одежды.
Мы отвлеклись на танцы.

Она так старалась, так старалась!
У неё на теле тряслось всё, что может трястись. В страстном танце она ходила то так, то сяк, то на перекосяк. Как бы стараясь возбудить в нас страсть … К самой трудовой миграции и к славным представительницам Таджикистана.
Мол – «Глядите кака я!».

Но наша делегация безмолвствовала … В отличие от наших визави цокающие языками и ёрзая задами по коврам. Глядя на них можно было подумать, что они сидели на канцелярских кнопках.
Оттанцевав так, как положено, танцовщица с музыкантами предались столу. Мы тоже выпили за очередной тост.
Новый танец обуял нас. Дама явно провоцировала Российских чиновников на ответный ход.
И он случился.

Я без согласования с руководителем делегации встал и вошёл в тот танцевальный круг. Дело занялось и подхватилось на всю мою возможность.
Я не отставал от обольстительницы. А она старалась завести меня в коленцах ещё сильнее и сильнее. Я не упал в грязь арыка. Принял все её вызовы. Как быть дальше мы уже не знали.
Положение спас перерыв на очередное блюдо.
Более танцев по непонятной причине не было.
Банкет через некоторое время затих. Нас отвезли в гостиницу.

На следующий день в перерыве между заседаниями ко мне подошли представители местных СМИ и попробовали взять у меня интервью. Я им дал своё слово, но в пределах разумного.
Окончив вести со мной беседу, один из журналистов сказал для меня нечто удивительное – «А наша танцовщица в обморок вчера упала после танца! Откачали. Жива!»
Слава Богу. «Не допустил Он взять грех на душу!».

При нахождении в Таджикистане нам старались устроить разные интересные поездки.
Одна была в горы Памира. Тоже на какую-то дачу, выстроенную над горной очень бурной рекой. Вид той горной местности, не поросшей ничем, был невероятно красив.
И это несмотря на то, что краски скал немного однообразные. Но такая мощная дикая архитектура!

Была очень интересная поездка на Нурекскую ГЭС и водохранилище. Город энергетиков мы проехали насквозь без остановки.
Остановились у плотины. Она была глухая в своей конструкции. Водосброс проходил из огромного диаметра бокового тоннеля, вырубленного в скале.

Водохранилище уходило куда-то в горы по изгибающемуся ущелью.
Оно было не очень широкое. Отвесные стены скал радовали зеленью проросших в камне фисташковых деревьев. Учитывая сложность такой ореховой жизни, ясно дело, что плоды их никто никогда не собирал.
Солнце клонилось к закату. Небо было безоблачное. Его синь отражалась в спокойной глади воды.

Кроме спокойствия глади, на ней ещё находились три плавающих сооружения.
Приглядевшись к ним, сразу понимаешь, что они здесь для уединённого застолья.
Одно из них ждало нас. И дождалось, когда нашу компанию к нему переправили на небольшом катерке … Даже за два раза!

На понтоне было всё! Каюты для отдыха, кухня, туалет, достархан в коврах. Ковры нас приняли в истоме ожидания. Разговор был об окружающих скалистых красотах.
Я же решил осмотреть конструкцию плавсредства. Оно держалось на четырёх якорных канатах. Видимая часть канатов уходили в воду … До некоей глубины и потом переставала быть видимой. Я поинтересовался насчёт глубины под нами. Ответ привёл ум в трепет – «200 метров!».

Сидящие за достарханом смотрели на меня с интересом – «Что может отчебучить наш доктор, находясь здесь!».
Доктор взял и отчебучил.
Он разделся до нестыдного исподнего, и спустился по одному из трапов в воду. А затем в окружении мелкой рыбы, проплыл до другого трапа и благополучно вышел, как Афродита в конструкцию.
Все так и ахнули!

Работники понтона сразу меня зауважали. Наши же начали интересоваться физическими параметрами воды … Мол, какая температура, её влажность.
Герой дня явно молчал – «Знай наших! Мы из Минздравсоцразвития!».
Далее всё было традиционно. Даже без танцев – места на понтоне было мало!

Как началось с Таджикской стороной моя работа в межправительственных группах по трудовой миграции, так ею и закончилось. Само окончание состоялось в последней моей рабочей командировке в России (в лучшем смысле этого слова) в Казань.
В городе в то время шла подготовка к Универсиаде – строительство спортивных объектов, пресс-центра, кампуса для проживания спортсменов-гостей, и многого сопутствующего.

Заседание проходило в зале в одной из гостиниц, предусмотренном для таких мероприятий. Там же и обедали.
Удивил антураж ресторанного помещения где обедали. На стенах висели копии картин примерно с такими сюжетами – «Юдифь и голова Олоферна». Явно с намёком.
Но, слава Богу, всё кончилось с миром.

Потом нас с экскурсией возили по городу. Нас свозили на универсиадные объекты, ещё не обжитые никем, а потому привлекательные.
Основной акцент был сделан на Казанский кремль. Посетили мечеть Кул-Шариф на гостевых балконах. Походили вокруг да около.
Уподобились Казанскому университету. Поглядели на молодого Ленина, идущего в учебное пространство.
Прогулялись по местному «Арбату». Заодно на нём и поужинали. Я же, учитывая то, что мне на днях предстоял выход на пенсию, вёл себя вне рабочей обстановки очень скромно.
На прощание я попросил ректора Казанского университета оказать мне содействие в приобретении конской колбасы – казы!
Проректор по хозяйственной части (мы с ним сдружились) расстарался на мою просьбу!

Но такая интенсивная работа, как с Таджикистаном, проводилась не везде.
Не могу сказать, как в других республиках бывшего СССР, а для Таджикистана вопрос поставки в Россию трудовых ресурсов играл одну из ключевых ролей – 50 процентов бюджета республики составляли переводы из России денежных средств в валюте.
Это было официально озвучено «той» стороной.

В Ташкенте состоялось первое заседание межправительственной группы. Хотя представителей этой республики на просторах России было значительно меньше (первыми по количеству трудовых мигрантов в России – были жители Украины, потом – из Таджикистана), но решение правовых вопросов их пребывания играло чуть ли не первую роль.
Банкетов с танцами нам не устраивали. Зато мы посетили очень интересный Государственный музей истории Тимуридов.

Отдельно считаю необходимым заметить такой акт – всем участникам российской делегации подарили расшитые под золото национальные халаты.
Этот подарок заложил основу моей коллекции халатов, которую я организовал в доме в деревне. Заодно на рынке в Ташкенте купил тюбетейки всем своим друзьям, и себе в новую коллекцию головных уборов.
Забегая вперёд и назад по времени, скажу так, что из всех мест заграничного пребывания, где я потом бывал, считал своим долгом привезти национальный халат и к нему национальный головной убор.

Начала подобную работу группа в Бишкеке. Об особенным, выделяющимся в той работе, в ходе уже известного мне процесса, сказать ничего не могу.
Но случился некий нюанс.

Мне, как представителю Минзрвсоцразвития, пришлось во время очередного обеда столкнуться с врачебной практикой. Я оказался за одним столом вместе с главврачом Национального госпиталя № 1. Естественно, что разговор зашёл на медицинскую тему, в которой я ни рылом, а ухом совсем мало.
Он начал меня пытать насчёт того, что у него там болит и там тоже. Я вспомнил один совет от А. Свияша, с книгами которого я был хорошо знаком во время работы по страховым делам. Так вот он говорил, что вся беда и болезни из головы. Для их устранения (почти дословно) – «Надо взять тряпку и протереть голову изнутри!».
Этот совет я дал коллеге и мне он очень помог. Я не ударил в медицинскую грязь ничем и никоим образом, а наоборот – стал выглядеть в глазах главврача настоящим профессионалом.

Визави же в свою очередь рассказал мне о лечение ото всего кумысом. Происходит это действо высоко в горах и в период, когда жеребятся кобылы. Но, мол, едут со всей страны.
Условий там для комфортного проживания никаких нет, ночуют прямо на земле. Никакой воды, туалетов и прочее. Голодают первые десять дней … Из еды за весь период только кумыс. Поначалу в теле всё очень тяжело (я не буду описывать процессы, происходящие с организмом и их влияние на состояние окружающей природы). Но наступает период когда вдруг в организме всё преобразуется … Наступает омоложение … Все органы ликуют. А уж про состояние половой системы и говорить нечего – скорее домой!
Главврач пригласил меня на такое священнодействие. Ясно дело, что я ему с благодарностью не отказал.

Ещё мне запомнились наши коллективные походы в свободное от работы время в центральный универмаг за национальным колоритом. Благо жили в гостинице совсем рядом. Особенно в памяти отложился необычный патефон, продававшийся в антикварном отделе.
Он был зелёного цвета и имел очень узкий ящик. Оказалось, что такие патефоны во время Великой отечественной войны носили с собой политруки!

Самая последняя моя загранкомандировка перед выходом на пенсию была в Ереван и по аналогичному вопросу.
Ереван встретил нас двумя коньячными заводами «Арарат» и «Ной», стоящих друг напротив друга на разных берегах реки Раздан.
Сама же гора Арарат была видна во всей красе из окна номера гостиницы.

В то время представительство ФМС в Армении возглавлял мой старый знакомый А.В. Кандев (о нём я упоминал в рассказе «Байконур»).
Между делами он показал мне немного Армению. Сначала это было комплекс храма Гарни. Он стоит в живописном месте, возвышающийся над ущельем, поросшим деревьями. Как бы парит над всей этой красотой.
Насладившись сиим полётом поехали в действующий монастырский комплекс Гегард, расположенный дальше в ущелье.

Справа от монастыря был бурный поток горной реки. Слева от автомобильной стоянки виднелись каменные строения, но попасть туда внутрь возможности не было.
Открытыми для посещения были древние помещения монастыря, вырубленные в скале. Освещения в них не было никакого. В полной темноте, пока глаза не смогли адаптироваться, слышалось из-под ног журчание воды, текущей на неровной поверхности пола.
Маленькими шашками шли не быстро на показавшийся впереди слабый свет.
Дойдя до того света поняли, что он идёт от горящих свечей, которые ставили посетители. Над головой было небольшое сияющее отверстие в куполе. Через него виднелось голубое небо. Такой вот аскетизм.

Следующим пунктом поездки было озеро Севан. Пока ехали к нему, нам по дороге попадались выходы на поверхность земли толстых пластов обсидиана чёрного и серого цветов. Естественно, что пару камушков я прихватил с собой домой.
Озеро показалось внезапно, но к нему поехать мы не спешили. Наш гид – он же Кандев, сказал, что привезёт на точку, откуда лучше всего можно любоваться на озеро.
На этой точке мы глядя на озеро сверху, не только любовались его водами в обрамлении гор, но и отметили своё пребывание в Армении продукцией коньячного завода «Ной». По мнения гида, она более вкусна чем «Араратская».

Приблизившись в берегу Севана можно было наблюдать некую плачевную картину.
Вот в чём был её трагизм.

Озеро начало мелеть.
На обнажившейся земле дна от ухода воды стали строить особняки, да с размахом. О размахе нам в Подмосковье хорошо известно о такой масштабности.
Но озеро сыграло злую шутку. Закончив мелеть, оно начало наполняться до прежней береговой линии.
Приложив небольшую фантазию можно легко представить ту картину.

Покачав сочувственно головой, мы подъехали к ресторану. У его входа местные умельцы продавали изделия из обсидиана. Но не из чёрного или серого, а из небесного голубого цвета. К сожалению, стоили они дорого.
Огорчение, вызванное их непокупкой, сгладила очень вкусная севанская форель и, как Вы, наверное, догадались, всё та же продукция с завода «Ной».

На прощанье А.В. Кандев подарил мне на будущий мой день рождения действующий бочонок из какого-то орехового дерева, который нашёл своё достойное место в доме в деревне.
Заполнять его я в «Дьюти-фри шоп» аэропорта Еревана ничем не стал. Тем самым нарушил завет дародателя – о покупке там тутовки. Вместо неё по совету местного менеджера купил «Арцах Кизиловый». Уже находясь дома я нисколько не пожалел …
А ещё, вдобавок ко всему, я привёз для дома в деревне в коллекцию настоящий армянский дудук!

Помимо стран бывшего СССР к созданию межправительственных групп по вопросам трудовой миграции, неожиданно проявился интерес у Южной Кореи и Северной Кореи.
В первом заседании с Южной Кореей, проходившем в Москве на территории ФМС я участвовал. Напомню, что в то время в России промышленность Южной Кореи была представлена многочисленными фирмами. Перечислять их нет смысла – они все, и даже сейчас, и на виду и на слуху.
Налаживание взаимоотношений с Северной Кореей решили начать с заседания в Пхеньяне.
К сожалению, в те края меня не послали.


Продолжение следует.