Всепоглощающая Тяга Озабоченного

Вы ещё не прочли «Берегите землю» Сергея Есенина?!
Если – нет, то поспешите. А то ведь, не приведи-приведи, дойдут слухи о моих сомнениях до того, кто открыл ранее неизвестное (мне – точно) произведение Сергея Александровича. А как дойдут, глядишь, и лишится Есенин приписанного ему авторства.
Кстати, там (под якобы есенинским текстом) и «построчный перевод на белорусский язык» от Открывшего предлагается.
Построчный (как в оригинале)...
А мабыть, поДстрочный?! Или – даже «поточный»?
За «открывающего-предлагающего» я уже ни в чём поручиться не могу.
Справочка (из «Вики»):

[Подстрочный перевод, подстрочник, метафраза, метафраз, метафразис – перевод иноязычного текста, часто с подробными пояснениями, использующийся как черновик для последующего художественного перевода (т. н. «перевода по подстрочнику») или как учебное пособие при обучении переводу. Художественные особенности текста, такие как рифма, ритм, стиль обычно не сохраняются при подстрочном переводе; главная цель подстрочного перевода – максимально точно передать смысл.
Подстрочный перевод особенно часто используется при переводе поэзии, когда один переводчик, хорошо знающий язык оригинала (возможно, редкий язык), сначала создаёт подстрочник, без рифмы, а затем поэт, хуже знакомый с языком оригинала, но имеющий поэтическое дарование, делает по этому подстрочнику художественный перевод.]

А можно и чуть покороче (от «искусственного интеллекта», с которым также не стоит всегда во всём соглашаться).

[Подстрочный перевод, или метафраза, – это дословный перевод иностранного текста, который стремится максимально точно передать смысл, но при этом игнорирует художественные особенности оригинала, такие как рифма или стиль. Такой перевод часто служит черновиком для последующего художественного перевода или используется в качестве учебного пособия для изучения языка.]

В принципе, согласен.
От себя, к определению, добавлю то, что ежели кто-то увлекается (одержимо) такими переводами и не предлагает своего, уже «классического» (художественного), может означать лишь отсутствие у «одержимого» именно художественного дарования.
Оговорюсь. Наш случай (с открывшим «Берегите землю» у Есенина) – чуть иной. Ибо предлагаемое от себя (в качестве перевода) именуется «построчным»  («по», а не «под»). А вдруг это что-то меняет?! При оговорке насчёт «дарования». В смысле, что в «построчное» могут оказаться вкрапленными какие-то элементы художественности.
Тем более, что примеченный мною Открывающий (открывший нового Есенина) перемежает свои «построчные» с якобы классическими.
Типа: «перевёл Максим Троянович» или «перевод Максима Трояновича». С русского – на мову. Ці, радзей – наадварот: з мовы на расейскі.
Вот я и имя Открывающего приоткрыл. Впрочем, оглашал я его и в своих предыдущих («Озабоченное Лицо» и «Ён і Яна»).
Каждый, кто рискнёт познакомиться с этими (от М. Т.) «переводами», может оценить их достоинства (и, вестимо, недостатки) по части художественности сам.
Вот, например, один из... – благо, коротенькое.

Фёдор Тютчев. Не то, что мните...

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык…

***

Не тое, што ўяўляеце вы, прырода:
Не злепак, не бяздушнае аблічча —
У ёй ёсць душа, у ёй ёсць свабода,
У ёй ёсць каханне і язык, што нас кліча…

Перевёл Максим Троянович

Прежде, чем прилагать своё отношение к собственно «переводу», следует оговориться.
Текст этого стихотворения у самого Фёдора Ивановича вовсе не ограничивается одной (первой) строфой. Наличествуют и ещё пять. Хотя у поэта их было и вовсе восемь. Просто цензорам (в том 1836-м) не глянулись вторая и четвёртая, по причине не выказанного там уважения к Творцу, и из печати оные изъяли. А, как там (в «Современнике») их (строфы эти) чести не удостоили, так они и пропали.
Однако же шесть строф сохранились.
По какой причине уже М. Т., одержимо снизошедший и до Тютчева, ограничился здесь лишь первой строфой, не ведаю. Либо ему (взявшись) на остальное не хватило «художественного дарования», либо (а вдруг!?) переводчика, как и тех цензоров, что-то там смутило...
Мабыть, ему показалось, что уже Тютчев где-то не совладал с «художественностью», потому и побрезговал Одержимый (а то – Озабоченный) остальным с высоты уже своего дарования.

Вы зрите лист и цвет на древе:
Иль их садовник приклеил?
Иль зреет плод в родимом чреве
Игрою внешних, чуждых сил?

Тютчев. Третья (после второй-изъятой).
Караул! Приклеил... Всё ломается. И ритм, и... Ну, это, если прочесть по-нашенски. С ударением на втором слоге. А у Тютчева – таки приклеИл. Нравится это кому-то или нет.
И всё становится на место.
Так, и в названии-представлении (от Трояновича). У самого Ф. Т. оное – либо без названия, либо – по первой строке. А там Не то, что мните вы, природа... (оставлять к названию-представлению уже двоеточие – неловко). Но Максим предпочитает ограничиться здесь усечением стиха, остановившись на «мните...». Ладно. Это – уже мелочи-блохи. Как и точка вместо запятой (после «Не то»), опечатавшаяся на странице Озабоченного.
Пушкин, Мандельштам, Блок, Кантемир... Кого-только (из классиков) он не удостоил! – Где «построчно-поточного», а где и своей, так сказать, лиры.
О современниках-стихирянах – уже и не говорю. За них мне, как-то – не так и переживается. И то – уже их забота: благодарить за оказанное им внимание («спасибо», «как приятно!»...) или – напротив. А за тех именитых (русских, европейцев (реже), наших (Коласа, Бородулина, Буравкина...)) – и откликнуться (то ли... то ли) особенно некому.
За Кантемира, к примеру... Хотя, с Кантемиром можно и тое-сёе попутать.
Тем более, если доверишься Максиму Трояновичу.
Кантемир Антиох Дмитриевич (1709–1744).
Российский поэт-сатирик и дипломат. Молдавского происхождения.
Представлял Россию (посланником) сначала в Лондоне (с 1832-го по 1838-й), а после – в Париже. Где и помер.
Погребён в соборе Московского Никольского греческого монастыря, порушенного сталинистами в 1935-м.
Слагал сначала любовную лирику (переводя с французского), но позже перекинулся на сатиру. В традиции Просвещения.
Первое издание собственно Сатир Кантемира (всего их - Сатир - было 9) случилось в Лондоне. В 1749-м, в переводе на французский. В России они были изданы в 1762-м.
Считается крупнейшим русским поэтом силлабической эпохи.
Мабыть, такое (со своим финтиклюшками округ слогов и ударений) и нашему Трояновичу ближе будет?! Нежели силлабо-тоника от Тредиаковского и Ломоносова.
Однако.
У Максима (М. Т.) я натыкаюсь на такое. С переводом.
Дмитрий Кантемир. Ложь.
Гммм... Кантемир, конечно, о Лжи сказал немало. Но…
Во-первых, – Антиох. Пусть и Дмитриевич, а не…
Гммм…
На Стихире наличествует Страница от Димитрия Кантемира.
Наш современник.
Выставленное фото (с гусино-страусиным пером) гуляет по инету. Импозантное, пусть и подобных ему – пруд пруди.
Под того, силлабического, Антиоха – вполне может и сойти. Однако – современник. И – именно Димитрий (в уважение к старине-традиции), а не какой-то там Дмитрий.
Собственно – источник (явленный Максимом к своему «переводу». «Ложь»...

Напоминая дежурную фразу,
Умная лесть, как беззлобная ложь,
Вредная слуху, незримая глазу –
Коей цена, в лучшем случае, грош…

Понятно (и ежу), что не Антиох. Притом, что нечто подобное (по духу) можно найти и у оного.
Однако – вероятно, Димитрий. Обращённый уже Озабоченным Максимом в Дмитрия.
Перевод...

Нагадваючы дзяжурную фразу,
Разумная ліслівасць, як нязлосная хлусня,
Шкодная слыху, нябачная воку ні разу –
Якой кошт, у лепшым выпадку, грош, не штодня.

Тоника-батоника... Как тут ударение (начиная с «нагадваючы») не двигай, ничего дальше в «художественность» не вытанцовывает (не вытанчвае). Но с рифмой – подсуетился. Навешав к грошику (у себя, поверх текста, Максим пришпилил картинку с польским Грошем, мабыть и с каким «патриотическим» посылом) «не штодня». Да «нязлоснай хлусні».
Димитрий (а тем более – Антиох) на это промолчал (не заметил), а вот подружная с Максимом Натали С. не преминула (16.08.2024) откликнуться.

Отличные строки!
С уважением,

Уже за сей благостный отклик Максим рецензента не отблагодарил. Но переводил он Натали изрядно, что ей было всегда по нраву.
На месте самого Кантемира, я с благодарностью бы всё-таки воздержался…
Как, впрочем, и на месте Фёдора Ивановича (Тютчева) – к той сиротливой строфе.
А Димитрий (Кантемир), который с пером, слагает недурно. Совсем!
Пусть прямо под той картинкой и скромно оговаривается

Не пишите рецензий похвальных,
Не корите классический слог,
Не ищите здесь рифм гениальных,
Всё написано так, как я мог.
Не стремлюсь на Парнас многолюдный,
Нам с Пегасом свобода важней.
Я в полёте своём неподсудный,
Как свободный в решеньях Эней.

Достойно! И рецензий сам отсылает больше, чем их получает.
А-ся-сяй!
Стих, подхваченный Максимом, у Димитрия (ДИмитрия!) и вправду наличествует. С тем же Грошем в иллюстрацию.
Только называется он у самого автора «Лесть», а не «Ложь». – Не хорошо-таки, Максим! Нехорошо… Или – по меньшей мере, неаккуратно.
Мабыть, излишняя Озабоченность (Одержимость) подводит?!
Однако – к Есенину. К тому «Берегите землю». От (через) Трояновича.
Сначала – исходник. В версии Максима. С его пунктуацией (где он изрядно побрезговал запятыми). С заглавными литерами к Земле, Природе, Океану, Суше, Молоку (хлебу, вслед за ним, отчего-то не перепало).
Грешен! Сам порой допускаю (как огрешки с пунктуацией, так и «возвеличивание» иных Сущностей). Но...
Ведь наличествовал и реальный исходник! Пусть и не есенинский...

Берегите Землю
Берегите!
Жаворонка в голубом зените
Бабочку на листьях повилики,
На тропинке солнечные блики,
Над пустыней тень от баобаба,
Ястреба парящего над полем,
Ясный месяц над речным покоем
Ласточку мелькающую в жите
Берегите Землю!
Берегите чудо песен городов и весей
Мрак глубин и волю поднебесий,
Стариков последнюю отраду –
Женщину бегущую к детсаду,
Нежности беспомощное пенье
И любви железное терпенье;
Берегите молодые всходы
На зелёном празднике Природы,
Небо в звёздах, Океан и Сушу
И в бессмертье верящую душу
Всех судеб связующие нити
Берегите Землю!
Берегите
Времени крутые повороты
Радость Вдохновенья и Работы,
Древнего родства живые свойства
Дерево надежд и Беспокойства,
Откровения Земли и Неба,
Слабость Жизни, Молока и хлеба,
Берегите Доброту и жалость,
Чтоб она за слабого сражалась,
Берегите будущего ради
Это слово из моей тетради,
Всё дарю!
Всё доброе приемлю,
Только
Берегите эту Землю.

Так, от Трояновича.
У Есенина – не ищите…
Сам я Сергея Александровича знаю-помню недурно. Где-то в 21 всю его поэзию (мне открывшуюся) выучил наизусть. Всю!
Потом, конечно, считай, всё подзабыл. Однако… Знаю и Чую!
Когда-то дюже любил. Потом – просто уважал. Как и до сих пор. Вслед за Анной Андреевной Серёжу я не одёргивал. Даже уняв (без Ахматовой) свой, некогда  бывший, восторг.
Допустим, что вы Есенина не заучивали (всего).
Но есть же (должно, по крайней мере, быть) и Чутьё. И – кое-что ещё. Типа – соответствий-адекватности. По месту-времени хотя бы…
У кого есть Чутка, уже по первым строкам оставит С. А. в покое. Не он!
Кстати, к «баобабу», ежели не взыскивать-вслушиваться, можно было бы притянуть Николая Степановича. Тем более, под мой кивок Анне Андреевне.
Однако...
Женщину бегущую (без той запятой) к детсаду...
Здрасьте! Приехали... С «детсадом». Прямо к Есенину. Разве, только Гагарина здесь не хватает.
Сие (с Оберегом Земли) – Михаил Александрович Дудин (1916–1993). Упаси, Боже, попутать оного с Гельевичем (Дугиным)!
Поэт – не великий, но – заслуженный.
Сам я у него (где-то в нулевые) кое-чему поучился. По сборникам.
Кто не помнит-не знает, прислушайтесь к песне «Снегири». Юрий Антонов. Тот её вариант, что предлагался раньше (от Жарковского, с хором Александрова и Евгением Беляевым), по-мне, был послабее.
О перекликах уже тех песенных текстов (между собой – там была разница) и с поэмой того же Дудина «Песня Вороньей горе» я где-то оговаривался.
Своё (в уважение) Дудину я вернул в 20-ти страничном опусе «Елена» (от 17-21.09.2019), выставленном и на сайт (в сборник «Литература. Побасёнки»).
Пожалуй, и о «Снегирях» – там.
«Елена» (коль вспомнилось) – это Елене Георгиевне Боннэр (1923-2011), второй жене А. Д. Сахарова. Впрочем, известной и сама по себе.
А Дудин... Так была и там (Д. и Б.) – Любовь... Прежде Андрея Дмитриевича, вестимо.
Ладно (если – об этом).
А «Берегите Землю» – которое Троянович приписал Есенину – дудинское.
У М. А. даже сборник с таким названием проскакивал.
И текст там (у Дудина) – без тех Возвеличиваний (разве, разок – о Земле). И… Что-то с последней строфой – не так.
Перевод от Трояновича цеплять уже не буду. Так, он – и «построчный». Без собственной, «художественной одарённости», так сказать.
И это – если о подобных Опытах Озабоченного, Всепоглащённого Тягой Максима (как-то так вознёс его академик Яни) – далеко не всё.
Там – носить-не переносить. И кое-чего я ещё подсыплю (пусть моя Наташа и одёргивает: мол, нашёл на кого тратиться...).
Со стихами Григория Лепса, с «переводами» уже наших (Беларусь) – на расейскую...

27.09.2025
PS:
Тому (из современников), кто жаждет благодарить М. Т. за «переводы» их собственных – нисколько не возбраняется! Я их даже, где-то, понимаю.
А за ушедших (особливо – классиков) всё-таки крышачку замолвлю. От себя.
Да. Из «Лести» у ДИмитрия Кантемира Максим к своей «Лжи» прихватил только последнюю строфу (из трёх). Отчего – так!? – Спросите о том у Тютчева.