Мимо

Я привык быть жилеткой, в которую плачутся. Некоторые истории не выходят из головы, и тогда я пишу. Почему от первого лица? Сам не знаю. Вот одна из них:


Дело к ночи, но она уходит,
В нервной дрожи сумку собирая,
Замерев, уже совсем на входе,
Слов мольбы остаться ожидает.
Не могу - сдавило горло болью,
Хоть и знаю: глупость сотворится,
Став десертом пьяного застолья,
Над моей любовью поглумится.
После будут слёзы сожаленья,
Невозможность возвратиться прежней,
Всё решает это вот мгновенье,
На краю любви, беды, безбрежной.
Просто, ссора и характер в каждом,
И, ещё, обида и надежда,
Что простить попросит. Это важно,
Чтоб не появилась пропасть между.
Не могу поверить, это как же?
Вот, уйдёт совсем, оставив в прошлом?
Но ведь – любит, знаю, точно так же,
И сама душой страдает, тоже!
И закрылась дверь в квартиру счастья.
Тихо, как из дома, где умерший.
Правит глупость на вершинах страсти,
Даже, если самый ты умнейший.
Не уснуть мне было ночью этой,
В череде видений, рвущих разум, 
С образом, до утреннего света,
Множества самцов в огне экстаза.
 
Изводился целый день. Под вечер
Звук ключа в замке вселяет страхи:
Не готов я к новой нашей встрече,
Что сказать жене в законном браке?
А она – без слов, походкой странной,
Даже безразлично не взглянула,
За стену держась, дошла до ванной,
На защёлку дверь в неё замкнула.
И тогда внутри похолодело:
Не простит, и буду виноватым,
Что другие осквернили тело,
Не остановил, как было надо.
И потом молчали мы часами,
Сделавшись чужими в одночасье.
Собралась, молчком, уехав к маме,
Я ж не верил, что убито счастье.
Дни текли безмолвно и уныло.
Месяц или более всё верил,
Что приду домой, как прежде было.
Ужином, сготовленным от двери
Вновь пахнёт, а не овсянкой стылой.
На четвёртый месяц  появилась
Тёща, вся в воинственном настрое.
Осеклась, взглянув, совсем смутилась,
Седину мою увидев, что ли.
От неё узнал, что долго мстила
Дочь со всеми, кто её желали,
Потому, что – любит и любила,
Опуская грязные детали.
Но жена всё резко прекратила.
Не одну проплакала подушку,
Знать, любовь её не отпустила,
По живому сострогала стружку.

Мы теперь не те, что были прежде,
Очень тяжко начинать сначала.
Изменилась. Даже не в одежде,
Женщина, что многих испытала.
Чувствую себя совсем мальчишкой,
И меж нами ускользает нечто,
Для неё неопытный я слишком,
Это как укором ей извечно.
Так вот и живём, чуть-чуть чужие,
Любящие, зная, что любимы.
В сексе двери приоткрыв чуть шире,
Счастью пролететь позволив мимо.