Все это было, было... Часть 1

                Все это было, было, было,               

       Свершился дней круговорот.               

                Александр Блок

Лет десять назад собрались наконец мы с подругой детства, дочерью прославленного конструктора оружия (в Москве сейчас стоит монумент: с автоматом в руках), – побывать в военном городке с симпатичным названием Ларцевы Поляны (от названия деревни, упоминаемой аж с конца XVI века и просуществовавшей до 1932 года). C 1927 года по соседству с деревней Ларцевы Поляны начал действовать Ружейный полигон. Многие известные оружейники в своих воспоминаниях пишут о плеяде работавших там талантливых конструкторов и военных, которые своими достижениями прославили это место: за вклад в Победу Полигон был награжден орденом Красной Звезды. Так что детство наше прошло, как мы все говорили, на Полигоне (да-да, с прописной буквы). О его названии я узнала только после переезда в Москву, когда папу перевели в ГАУ (Главное артиллерийское управление), хотя многозначный номер воинской части, как мне кажется, помнила всегда в детстве и помню сейчас. Но все последующие годы он курировал работу М.Т. Калашникова в качестве ведущего инженера.
Добрались мы сравнительно легко, и меня сразу поразило, что Пространство (да-да, с прописной) нас помнит. Все те же двухэтажные трехподъездные толстостенные дома, построенные когда-то пленными немцами, то же шоссе, только теперь булыжник прикрыт асфальтом и с любопытством выглядывает кое-где по краям, а перед каждым домом – те же газоны в окаймлении кустов акации.

И замелькали в памяти картинки первых детских воспоминаний. Детские картинки навсегда яркие. И пусть не говорят, что память имеет нечто общее с серебром – со временем тускнеет. Вот ужасный ор при встрече с крылатым чудовищем – мухой на одеяле. (Один из моих прекрасных учителей в литературе помнит себя в детской коляске, из которой ему в небе явилась Дева Мария. У меня, увы, все гораздо прозаичней – просто муха на одеяле.) Вот родители куда-то ушли, а я радостно слушаю звон от вдребезги разбиваемых по очереди подаренных папе изящных чашек, которые с широкого подоконника с силой бросаю на пол. Обернувшись, вижу в проеме двери лицо мамы, а над ним – веселое восхищенное папино. Много позже я осознала, что меня никогда не ругали, не повышали голос. И я продолжала познавать мир.
Помню, когда родителей не было дома, на глаза мне попались оставленные мамой ножницы (она шила нам с сестрой платьица) – я нашла им достойное применение: вытащив из отверстий в нижнем ящика шкафа (ручек не было) какую-то черную блестящую ткань, стала кромсать ее – уж больно хорош был хрустящий звук. Оказалось, что это был отрез саржи – на подкладку будущему пальто.
Потом родители решили взять меня с собой в клуб, где в тот вечер шел фильм «Цирк» с Любовью Орловой. Наверное, подумали, что так им будет спокойнее. Как помнят люди моего поколения и помладше, в финальной сцене зрители цирка передают друг другу очаровательного темнокожего малыша с шапкой кудрей, напевая ему колыбельную:

Спят медведи и слоны,
Дяди спят и тети.
Все вокруг спать должны,
Но не на работе...

А в заключение звучит песня «Широка страна моя родная». Зрители в клубе, в том числе мои родители, зачарованно смотрит на экран, и тут на весь зал – мой взволнованный крик: «Это я, я!» Смех, улыбки: моя кудрявая шевелюра убедительно показывает, что у меня есть основания так думать... Никто не сердится.