Или кони дерзки были в белой ленте

Или кони дерзки были в белой ленте,
Или я ведом был, да не тем путём.
Обо мне, наверно, сложены легенды,
Слухи разносили, как матросам ром.

Если жизнь и голову разменяли просто,
Словно пылью бросив у судьбы колёс.
То теперь вам лучшего не придумать тоста:
Третий рим, пробитый копьями насквозь.

Что там Византия вяжет грустно ревность,
И пастуший пояс надевает принц,
Хоть врата отравлены, но стоит же крепость
Княжества Московского в образе картин.

Отражает башня, словно бусы, траур,
И меня запрятав в тысячу имён,
Повторяют дерзко: "Это первый раунд!"
Беглыми рабами голос заклеймён.

Вы забыли напрочь, как любимых ранят,
Болью заминировав голову и грудь.
Мне не надо штампа и чужого рая,
Если даже выбрал над обрывом путь.

Черновик мой брезгует к жизни прикасаться
И листы сжигает, чтоб сгорел бедлам,
Тяжело остаться, тяжело казаться,
Крохи жизни сыпать по чужим столам.

Тяжело за пазухой сердцу жить с камнями,
Деревянных кольев усмиряю прыть.
Как рабов на острие, надеваю память,
Поднимаю руки, чтобы всё забыть.