белый волос

Белый волос.
На Ловатянке  народищу было невпроворот. Акурат  три человека.
Для такой небольшой речки, больше походящей на обмелевший ручей и этого было предостаточно.
Солнце раскалило песчаную отмель точно сковороду на которой мы все  валялись как подсушенный коровяк.
Юлька изредка вставала и подходила к воде. Я тоже с интересом подходил ближе, разглядывая букашек и головастиков.
Редкое чувство превосходства переполняло наши души.
Я нашёл сухую палку и тыкал ею в водорослеватые трущобы. Шла муть и оттуда внезапно вылетал под водой шустрый головастик  или чёрный окаймленный плавунец, загребая лапками воду извилисто уносясь под ряску. Юльке тоже нравилась эта подводная жизнь.
Вглядываясь в отрочища водяного бога она находила там страшных коричневых раскоряк с кривыми лапками ползающих по роголистнику.
Тогда в наших удивительных малых сердцах умещались одновременно два щемящих душу чувства:страх и  превосходство.
Потому мы сидели на берегу как царственные  особы но при этом боялись сунуть туда ногу.
Масла в огонь подлила юлькина знакомая- Танька. Годами она  имелась еще постарше юльки и мне казалась совсем взрослой.
Танька, с деловитым веснушчатым лицом подошла к нам ленивой походкой будто тощая кобылка и принагнувшись брезгливо глянула с высоты на сгорбленые собачьи тела склонившиеся над заводиной.
Ну что? Говорит Танька.
-видно её?
Кого это, ее? Отвечаю я.
-знамо кого. Пиявку эту волосяную, смертоносную..
-каку таку Пиявку? Повернув белую голову спрашивает Юлька. -
-каку, каку.... да таку! Плавает там такая беленькая, тоненькая с волосочек пиявочка. Сразу так в воде и не приметишь. А как на ногу сядет то  протыкнет её насквозь.
Заползет сквозь продырявленну дырочку в кровяную струю и поплывёт по ней акурат  до сердца. И уж в сердце зацепиться за края,  годами  будет жрать от него кусочки.
Срам то в том что сразу и не приметишь. А уж когда фельдшера разберутся что да почём уж и поминай как звали. Всё сердце обожреть.
А без сердца человек жить не может..
Хиреет мгновенно, слабнет и с копыт.
Давеча бабка Нюрка так  померла. Сидела на задворках, сидела, а потом её звать, а она не дышить.
Все, кончилась бабка. Знамо дело пиявка поработала...
Мы с Юлькой Повернув головы блаженно смотрели на танькин рот.
Слова из него выкатывались   как из овцы кругляшки, ровным красивым рядом.
Мы посмурнели и осунувшись стали наблюдать за заводиной  внимательным взором кошки.
Вот она падла! Внезапно вскрикнул я указывая палкой на белый волосок в воде..
Юлька с танюхой напряглись и боязливо заглянули по указке..
-Правда, страшная какая мерзота - выдавила Юлька.
-смотрите ногой туда не суньтесь,  предостерегла Танька и отошла от края.
Нам стало боязно но любопытно, что будет делать это отродье в заводине без наших босых ног.
Оттого мы с Юлькой согнув худые колени наклонились  над водой вглядываясь в её  очертанья.
Пиявка была бела и худа настолько что нитка бабки Ляксандры штопающая наши портки казалась канатом.
То и дело мы теряли её из вида но вновь находили в толще воды.
Невдомек нам было в ту пору, что такой сипильдявке и капли крови было до конца дней не выпить.
Так вот на полусогнутых коленях мы точно двузубки после ночи боронили пляжный песок.
И тут Юлька вскочила и заорала блаженным голосом!
Она махала руками, стряхивая невидимую паутину, подскакивала на месте точно рехнутая. Видно было что угроза исходила от песка, потому Юлька прыгала и плакала одновременно.
Мысли мои заметались как воробьи по амбару. Неужто тварь эта белая выбралась на сушу и укусила юлькины обмылки???
Танька словно набрав полный рот воды оторопев стояла поодаль.
Черты её лица напонимали белую скатерть.
Спустя десяток подвываний Юлька  отпрыгала от воды и плюхнулась мягким тестом  в песок. Руки её сжимали опухшее колено, а из глаз текли солёные струи.
-Юленька, детонька.. Заголосила Танюха..
-Неужто и тебя добралась...
Сквозь всхлипы Юлька раскрыла ладони.
На вспухшей коленке виделась маленькая чёрная точка от которой шли багровые вспученные круги...
Никогда ещё смерть не подкрадывалась к нам так близко.
Меня мутило.
Судорожно  я вспоминал как мы бегали босиком по грязи у амбара. Как вместе лазали воровать сливу в соседский сад.
Словом, самое лучшее за мою жизнь пронеслось в голове одним махом. Потом мы с танькой сидели и наблюдали как угасает тонкая юлькина душа.
Хотя окончательно ей угаснуть видимо не давали сопли.
А когда наконец мы с поняли, что пиявке надобно время и Юлька сейчас не откинется, бросились ей помогать. Благо подорожника было вдоволь. Облепив зараженную ногу и подвязав рану платком , мы стали думать как доползти до дому.
На удивление, Юлька вполне могла скакать как кузнечик едва опираясь на отравленную конечность.
Да и дом был был не за сто вёрст.
Испуганная Ляксандра выбежала нам  навстречу  со двора.
Усадив болезную на лавку, Ляксандра сняла тугой платок и осмотрела рану.
Мы с танюхой молча стояли рядом переглядываясь тайком.
Глаза наши наполненные горючей слезой прощались с подругой.
Наконец бабка вымолчила:
Ишь как юленьку оса тянула!
Откуда они только берутся, шельмы.
  И тотчас  послала  меня  за лопухом на задний двор.
  Ещё никогда в жизни я не испытывал такой радости от простого  осиного укуса.
--