Следы на песке. 2

                "На тяжёлом, чужом мексиканском седле,
                Я душою дремал - воздушно во мне расцвечаясь,
                Восставали родимые тени в серебряной мгле".
               
                Константин Бальмонт
 


          Спасибо жизни за непредсказуемость, говорю я, проживая неизвестно какой по счёту день в своей жизни! В ответ или в отСвет на пожелание — оставаться во что бы то ни стало всегда самой собой, самодостаточной и талантливой,- повторяю: самое главное, не потерять себя! Чего-то может не быть, но когда ты есть сама у себя,- это очень много, если не сказать всё!
         
          Гладь моря невообразимая после вчерашней бури, когда до сих пор половина пляжа увязла в чистейшей дистиллированной жидкости дождя, оставляя следы на песке. Всхлипыванье волн у самого берега заставляет услышать Начало волн. Откуда они берутся на чистой глади воды, непонятно. Откуда что взялось и куда уходит тоже. Цунами мыслей, чувств, желаний, надежд... Как перед Концом Света. Только одно тревожит — неспешность проявлений, неподготовленность того, что должно начаться, быть и сбыться. Как будто время жалеет само себя, чтобы предупредить заранее... А это может толкнуть на необдуманное, рассредоточить в пространстве, вплоть до прозрачности или призрачности сиюминутного существования. И где я тогда окажусь, и буду ли я, и вернусь ли на эту благоухающую осеннюю Землю снова? Мне же надо наоборот, продолжить начатое вчера, что не просто. Опять сначала, заново, как в Первый день соТворения мира. Полная концентрация, освобождение, перезагрузка...

          Кто-то мне рассказал недавно, как влюблённая пара решила на несколько дней поехать на Бали отдохнуть. И вот, в последний день они решили искупаться в океане. Притом они уехали, никому ничего не сказав, ни Он, ни Она. В какой-то момент они начали быстро отдаляться от берега, и буквально через несколько минут оказались почти на километр от него. Их затаскивало всё дальше и дальше от берега. Силы на исходе, началась паника. Возможно, это было какое-то внутреннее течение, которое их захватило. Они начали цепляться друг за друга, он старался помочь девушке, но ситуация была безвыходная. Никого вокруг. Самое страшное то, что никто даже не знал бы, где их искать, ни родители, ни друзья! Вдруг рядом оказался человек на серфинге, он возник ниоткуда, и на русском языке спросил: "Что с вами? Помощь нужна?" Кое как он помог дотащить девушку и юношу до берега, где они оказались почти в бессознательном состоянии. И когда очнувшись юноша повернул голову, чтобы сказать спасибо, рядом никого не было. Причём, за три дня, пока они были на острове, они ни разу не слышали речь на русском языке! Вот такая история.

          Я хотела писать о себе, но пишу о тех, кто меня родил, о том, кто был вокруг меня и что осталось во мне. Мне хочется писать о пирамиде Солнца в Мексике, на которой я загораю по утрам, о Бальмонте, о маме, хотя я с ней не так была близка как с папой, но всё складывается в какую-то огромную лавину, несущую меня по горам воспоминаний, то поднимая, то опуская в неизваестные предгорья, котрые полны экзотических цветов, которые я когда-то видела, знала их запах, но забыла... А, главное, нет страха, что я не приземлюсь в том месте, где сама захочу или в непредсказуемом гроте среди скал и волн, что ещё интересней.

          Помню, как мама принесла мне первую книгу "Малютка", в которой были собраны стихи, сказки, рассказы, пословицы, поговорки, вообщем всё, что могло быть интересно ребёнку для слушания, потому что книга была рассчитана для чтения взрослого тому, кто ещё не умеет читать. Это было начало моего знакомства с литературой, моя Первая книга, название которой я запомнила навсегда. Мне читали, а я внимательно слушала и фантазировала, что и стало моим любимым занятием. К сожалению, она не сохранилась, как не сохранилось ни одной моей книги изх Детства, потому что спустя 7 лет родился мой брат, Олег, который страшно ревновал, когда меня хвалили за чтение, и упорно рвал все мои книги, за что получал от меня кулаки, а я получала за это выговоры от родителей. И никто никогда, ни разу, не наказал его за это! Бестолковая родительская любовь всегда плохо кончается, как и случилось потом.
         
          Я приставала ко всем, кто был в этот момент свободен, к маме, папе, бабушке. Интересно было то, что у меня оказалась блестящая память. Стоило один раз что-то прочесть, как я тут же запоминала наизусть. И мама стала особенно уделять внимание стихам. Я их запоминала с первого прочтения. Накопился репертуар, которым родители гордились перед гостями, которые собирались у нас каждое воскресенье. Меня ставили на стул и я читала стихи. Чаще всех приезжали единственные родственники со стороны папы из Кубани, жившие в Риге.
          Это был дядя Ваня, Иван Лукьянченко, бабушкин племянник, за которым она когда-то в детстве смотрела, живший с семьёй в центре Риги, на центральной улице Бривибас /Свободы/, в длинном чёрном доме на весь квартал, за которым с внутренней стороны двора был не двор, а Матвеевский базар, теперь Видземский рынок. Страсть к переименованиям улиц, рынков и прочего не угасает до сих пор, как и снос памятников... Наивные люди до сих пор думают, что можно изменить Историю, поставив во главу угла ложь, а не правду. Может, скоро и книги жечь начнут. Удивляться уже нечему. Из библиотек-то их давно уже "вымывают", которые не на тех языках написаны на которых надобно.

          Дядя Ваня с семьёй жил в трёхкомнатной квартире на втором этаже. Мы тоже часто бывали у них в гостях. Я любила прогуливаться по длинному общему каменному балкону, с которого было интересно наблюдать сверху на толпу, снующую по базару. Народу всегда было много, толпы кишели беспорядочно как черви, то шатаясь, то останавливаясь для покупок. Помню горы овощей, фруктов и всякой всячины, чего было много тогда. Сейчас базар сошёл на нет, почти ничего не осталось, ни фруктово-овощного изобилия, ни толп, только один павильон ещё работает, в котором понемногу продают основные товары питания.
          Всё замерло и пришло в упадок по сранению с 50-тыми годами прошлого столетия. Страна в полном упадке, хотя делает вид, но не будем о грустном! Здесь заодно скажу, что у дяди Вани была жена, тётя Валя, она из староверов, то есть её родственники жили в Латвии ещё с петровских времён, когда она называлась  Лифляндией, и, возможно, имела и немецкую кровь, это я достоверно не знаю. Зато помню, что она в совершенстве знала латышский язык, любила петь песни в том числе и на латышском языке, любимая у неё была: "Kur tu teci, kur tu teci, gailiti man?" /"Куда ты делся, куда ты делся, мой петушок?"/
          У них было двое детей: старшая дочь Тамара, в те времена, кажется, она была уже замужем, и младший сын Юра, невзрачной внешности, очень похожий на тётю Валю. О нём помню только то, что когда заглядывала к нему в комнату, он всегда читал, а рядом с ним всегда была огромная стопка книг. Он читал их одну за другой. Предполагаю, что чтение было его настоящей страстью, потому что никогда больше ни у кого я не видела такой увлечённости чтением. Думаю, он был очень благодарный читатель!
          Тётя Валя была директором самого знаменитого кинотеатра "Палладиум", располагавшегося на улице Суворова, переименованной в 1989 году в честь латышского поэта Александра Чака. В те времена это был лучший кинотеатр в Риге, с двухэтажным фойе, на втором этаже которого было кафе, где перед началом киносеанса можно было выпить чашечку кофе с пирожным.
          Семья была хлебосольной, любили гостей, застолье в выходные дни. Приезжая в гости к нам в Юрмалу, особенно летом, всегда устраивали пикник. Уходили в лес, расстилали одеяло, на котором расставлялись сыр, колбаска, угощение, особенно мне запомнился паштет из жестяной банки, который был заоблачно вкусным. Его намазывали на хлеб с маслом, а сверху клали ломтик помидора или огурчика. В Латвии в те времена было изобилие продуктов, магазины ломились от яств, красная и чёрная икра были в самых маленьких магазинчиках, хлеб был тоже хорош, особенно, чёрный под названием "Украинский", он был круглый со штампиком в середине, необыкновенно ароматный и всегда свежий. Окорока, копчёности висели подвешенные на огромных крюках к потолку магазинов, а свежее мясо можно было, выбрав приглянувшийся кусок, попросить тут же на глазах покупателя смолоть в огромной машине на фарш.
          Послевоенная жизнь казалась земным раем во плоти, где всегда синее небо, море, сосны и солнце. Все были уверены, что "лесных братьев", недовольных советской властью скоро изловят до конца и наступит всеобщий мир и счастье! Именно этим и занимались жители знаменитого длинного Чёрного дома по улице Бривибас, приучая народ к мирной жизни "без страха и упрёка".

26 сентября 2025 года
 
*Воспоминания о былом.1.
http://stihi.ru/2025/09/25/2812

Следы на песке.2
http://stihi.ru/2025/09/26/3905