В вечном долгу

        Поднимать руку на человека - это плохо, а поднимать руку на женщину - это ужасно, преступно и грешно.
             У моих родителей было два сына, я и мой младший брат. Отец наш был настоящим полковником, который воспитывал нас по принципу: «живи по уставу - завоюешь честь и славу», а мама его в этом поддерживала, и мы были, по-военному, спортивны, дисциплинированны и конкретны.
          В те времена общество, государство и армия были патриархальными. Мужчина являлся основой, а женщина его дополнением, не более того. Фраза «курица - не птица, женщина - не человек» была обыденной и отражала образ мысли большей части народонаселения страны, причём, как мужской, так и женской. Тогда мужчина за всё отвечал, всё делал своими руками, за всё платил, а женщина не знала как управлять автомобилем, как его заправлять, обслуживать и ремонтировать. Представительницы слабого пола работали на благо страны, но имели возможность воспитывать детей, заниматься домашним хозяйством, готовить, шить, петь и музицировать, заниматься спортом на любительском уровне. Брюки и обувь на низком каблуке были у дам не в почёте. Отношения между полами были открытыми, честными и строгими. Чувства проявлялись либо в письменной форме, либо с глазу на глаз, без пафоса и показухи. Любили интимно, скромно и благородно. Секса естественно в те времена в стране не было. Откуда брались дети никто никогда не рассказывал. Ходили истории про аистов, про капусту, про магазины по продаже детей.
            Поскольку в нашей семье было три мужчины и только одна женщина, мы с братом мало представляли себе как общаться с особами противоположного пола. В школе мы конечно же общались с девочками, но в основном только по серьёзным делам и на темы, касающиеся учёбы.
           То, что я расскажу далее, происходило, когда я учился в четвёртом классе и лет мне было одиннадцать-двенадцать.  Мы только переехали в Ленинград из Казахстана, где я учился в сельской школе,  в которой классы были немногочисленными и интернациональными. Это немаловажный момент, так как общение между учениками было затруднено разницей языков и национальных традиций.
           По прибытии в культурную столицу, мы поселились в съёмной квартире типовой хрущёвки. В нашем подъезде или, как тут принято говорить, в нашей парадной жила ещё одна семья военного - сослуживца моего отца, высокого статного полковника. В отличии от моего родителя, у него было две дочери. Старшая года на два взрослее, а младшая, года на два младше меня. Это были симпатичные, скромные и воспитанные девочки.
            В те времена дети прийдя со школы и сделав уроки, шли в музыкальные учебные заведения, в кружки домов пионеров или в спортивные секции. Причём самостоятельно, без сопровождений взрослых и абсолютно бесплатно. Но были такие ребята, которые просто гуляли во дворе своего дома, и не только своего. Я был ребёнком активным и развитым во всех отношениях, поэтому не считал нужным ходить на какие-то внешкольные занятия, и потому гулял со сверстниками без контроля и ограничений.
            Через некоторое время, я начал замечать, что младшая дочь соседа полковника, постоянно путается у меня под ногами. Куда бы я не пошёл, она оказывалась рядом. Имея младшего брата, примерно её возраста, я привыкший к ответственности, не мог не начать переживать за ребёнка. Подсознательно наблюдал за маленькой соседкой, волновался, когда она оказывалась рядом с проезжей частью, рядом с глубокой канавой или пропадала из виду. Иногда она, чисто по женски, специально провоцировала меня на излишнее внимание, приближаясь к объектам опасности. Было понятно, что я предмет её симпатий, что ей приятно моё внимание и моя опека.
          Ореол обитания и круг моих интересов ширился, захватывая ближайшие строительные площадки, парки, пруды, гаражи, платформы электричек. Моя спутница пыталась всюду следовать за мной, но не всегда у неё это получалось. Я не позволяя себе оставить её без присмотра, отставал от своих товарищей по весёлым приключениям. Это меня очень сильно расстраивало. Неоднократные призывы вернуться домой и не ходить за мной, успеха не имели. Чувство интереса и симпатии ко мне брали верх над страхом попасть в неприятности и получить наказание от родителей.
            Однажды мы с друзьями решили проникнуть на территорию промышленного предприятие, находившегося в нескольких кварталах от нашего дома, чтобы поживиться какими-то вещами, типа старых гаек, подшипников, шариков от них. Отойдя от своего двора достаточно далеко, я обнаружил, что моя поклонница, как обычно, увязалась за нами. Призывы вернуться, услышаны не были. Друзья пошли дальше, а мне оставалось либо идти за ними, либо возвращаться обратно. Бросить ребёнка я не мог, но и бросить друзей тоже. Разрываясь на две части, я стал ругаться и нервничать. Моя спутница не хотела внимать моим просьбам и требованиям. И в какой-то момент, непонятно почему я ударил её по лицу, не сильно, чисто машинально, в запале, от обиды и беспомощности. Она закрыла личико своими маленькими девичими ручёнкми, молча заплакала, развернулась и медленно пошла в сторону дома. А я злой и обидевшийся на неё, на себя и на ситуацию в целом, отправился в догонку за своим товарищами.
             Вечером, вернувшись домой, сел за уроки, забыв о недавнем прошествии. В дверь позвонили. На пороге стояла старшая сестра моей маленькой соседки. Она была взволнована, но сдержана. Очень коротко пригласила  меня к себе домой, чтобы посмотреть последствия моих злодеяний. Я последовал за ней. Увиденное вызвало у меня шок, страх, душевную боль, сострадание, а также чувство вины и омерзения к самому себе. Передо мной стоял ребёнок с милым личиком, «украшенным» большим синяком под глазом. Мне не верилось, что это моих рук дело, но это было именно так. Она уже не плакала, не обижалась, а смотрела на меня с симпатией и восхищением, как девочки смотрят на своих котиков и собачек и на предметы своего обожания.
             Её сестра сообщила, что причиной травмы было названо падение с лестницы в подъезде, но под обещание не рассказывать родителям она узнала правду. Мне было страшно представить реакцию родителей девочек на произошедшее. Ещё страшнее было представить реакцию моего отца. У меня было убеждение, что жить осталось не долго, однако девчонки убедили меня, что не расскажут взрослым о том, как всё произошло на самом деле, что усугубило моё расстройство и ужасное состояние мой души. Я ненавидел себя за слабость, несдержанность, за глупость и безрассудство. Я был раздавлен ситуацией.
            Придя домой, не мог сосредоточиться и заниматься чем либо. Я переживал, дума, думал и думал… В это день ничего больше не произошло…
               На следующий день, после школы, я пошёл к своим соседкам. На счастье они обе были дома. С порога начал просить прощение и благодарить за спасение меня от гнева их и моих родителей. Девочки спокойно отреагировали на мои речи и предложили попить вместе чай. Я согласился, так как был готов на любые их предложения. Мы долго сидели за столом, общались о жизни, о дружбе, о мальчишечьих и девичьих интересах, обо всём на свете. О произошедшем напоминал только синяк под глазом моей маленькой подружки. Конфликт был исчерпан,  травма начала заживать, но шрам на моём сердце кровоточил, болел и обещал напоминать о себе вечно.
      Так и вышло, эта рана не зажила и спустя пять десятков лет. Она болит и напоминает мне о моём ужасном поступке, о том, как выглядит благородство, как выглядит истинные чувства, светлые и чистые. О силе духа и воли маленьких девочек, которые показали парню, как нужно держать удар. Спасибо им за это, я в вечном долгу перед ними!
                Северенков И.