Бессмысленность бытия

Он существовал в промежутках. Между гулом холодильника и тишиной, последовавшей за ним. Между каплей дождя на стекле и ее медленным, неизбежным стеканием вниз. Бытие его было паузой, затянувшейся на неопределенный срок.

Его дни были ритуалом без смысла. Утренний кофе — не для бодрости, а чтобы заполнить пустоту чашки. Проспекты, улицы, лица — все это было декорацией к пьесе, где забыли назначить актеру роль. Он двигался сквозь городской ландшафт, как призрак, не оставляющий отпечатков на асфальте. Зеркала возвращали ему изображение, лишенное объема, плоское и окончательное.

Он ловил себя на мысли, что наблюдал за мухой, бьющейся о оконное стекло. Не с раздражением, а с холодным, клиническим интересом. В этом слепом упорстве был абсурд, превосходящий любое осмысленное действие. Ее борьба была чистой формой. Так и его существование: движение без вектора, жест без цели.

Иногда, ночью, он подходил к окну. Город был россыпью ненужных огней, словно кто-то рассыпал бусы по черному бархату. Красота этой картины была не утешительной, а отстраненной, как картина в музее, которую смотрят, но не чувствуют. Вселенная молчала на языке звезд и галактик, и в этой тишине не было ни осуждения, ни утешения. Только равнодушие космического масштаба.

Он не искал ответов. Вопросы тоже выцвели, как выгоревшая на солнце ткань. Остался лишь вкус воздуха на губах — нейтральный, ни холодный, ни теплый. И осознание, что сама бессмысленность — это не трагедия, а данность. Фон, на котором больше ничего не собираются рисовать.

И в этом была странная, невыразимая свобода. Свобода от необходимости быть кем-то. Свобода просто быть. Тенью на стене. Звуком на пороге слышимости. Мигом между вдохом и выдохом, который длится вечность.