Лагерь 2

    

   После обеда всех собрали и как стадо баранов погнали в клуб.
    Надежда Константиновна Дынина по прозвищу Дыня, заведующая культ-массовым сектором, а по совместительству библиотекарь и директрисса пионерлагеря,  вышла на середину невысокой клубной сцены и, в ожидании тишины, нежно протирала платочком бронзовую лысину вождя мирового пролетариата, бюст которого  зачем-то приволокли из Ленинской комнаты и водрузили на видавший виды табурет.
    Вожатые зашикали на разношёрстную толпу разновозрастных оболтусов, призывая их к порядку.

    - Хоть бы скатертью табурет задрапировали, ироды,  это ж вождь всё-таки, Ленин, а не голова барана!

    Посетовала Дыня и, похлопав в ладоши, молвила хорошо поставленным голосом:

    - Внимание! Прослушайте информацию!

    - Толстый **й тебе в прокломацию!

    Прошептал Шварц.
    Сидящие рядом расслышали шёпот товарища и негромко заржали. Хорошо поставленный слух Дыни расслышал негромкий гогот в монотонном гуде толпы. Она снова захлопала в ладоши, призывая к тишине и глядя сквозь мощные, напоминающие бутылочные донца очки, вгляделась в неверный сумрак клубного помещения.

   - Ушами похлопай!

    Ребята снова заржали.

   - Ну конечно! Что и следовало ожидать - Тимур Голиков и его команда малолетних алкоголиков. Дартанян и три мушкетёра!
     Эх... Такие хорошие, пионэрские, имя и фамилия, а сам... Чурбан ты неотёсаный и место тебе, Голиков, в другом лагере, не в пионэрском!

   - А тебе у параши!

    Произнёс Шварц почти не размыкая губ.
    Дыня сняла очки, протёрла стёкла, вновь потёрла бронзовый купол бюста и закончила.

   - Совсем в другом лагере, товарищи ребята!
    Одако, собрала я вас здесь по другому поводу! Совсем, ребята, по другому!
    В нашем лагере произошло чэпэ!
    Я провела в лагерях много лет. Впервые попала туда ещё при верном ленинце Иосифе Виссарионовиче Сталине.
     Это были другие лагеря!
     Мы сами строили себе шалаши, сами готовили пищу на костре и мы, пионеры тех, победных, но бедных послевоенных лет, даже и не мечтали о таком вот клубе как этот, не мечтали о столовой и медпункте...
   
    Дыня прервала эмоциональную тираду. Продышалась и продолжила тише...

   - И мы, пионэры-сталинцы, конечно же не мечтали о таком вот чудесном, бронзовом вожде!
    А о чём мы мечтали?
    Спросите вы меня, детишки...

    Дыня вновь сняла свои очки, но в этот раз потёрла платком не их и не лысину своего бронзового кумира, а глаза, из которых катились крупные горошины слёз.

    - Мы мечтали о будущем!
    О том, что не мы, а вы...
    Да-да! Вы - наши потомки, кому мы передали алое пионэрское знамя, будете жить так как мы, пионэры-сталинцы, и не мечтаем.
    И?
     Вы это цените, скажите? Цените?

    - Да! Да!

    Замычала публика.

    - Мы ценим!

    - Вы слышите меня, пионэры?

     - Да! Мы слышим Вас!

     Нестройно ответили потомки Дыни.

      - А я вас не слышу.

      Выдержав театральную паузу Надежда Константиновна вновь сняла очки, вытаращила шары глаз и заверещала как иерихонская труба или немецкий фюрер Адольф Гитлер.

     - И я вас не вижу!

     - Очки напяль, - увидишь..

     Заржал Шварц.

     - Я вас не вижу и не слышу потому, что у вас есть всё то, о чём мечтали мы, дети Победителей, а вы не цените этого, иначе...

    Дыня рыдала.

    - Иначе кто-то из вас, подло, низко как враг или американский шпиён не проник бы в Ленинскую комнату и не написал бы вот тут, вот...
    На светлой голове Ленина неприличное слово.

    Голос Дыни окреп.

    - Но нет...
    Слышите? Нет!
    Я этого так просто не позволю! Я нашим знаменем клянусь! Я клянусь святыми именами Ленина и Сталина, что найду того, кто это сделал.
    Слышите?
    Найду и покараю!

    - Экюль Пуаро  **ядь!

    Шварц смачно плюнул себе под ноги.

    Продолжение сле.