Друг

Мой друг живёт в Ростове-на-Дону,
где кум за кума, ужин на блесну,
и жизнь не истребить контрацептивом.
У казака Аксиньина рука
на яблочном изгибе кадыка
любую юбку отпоёт крапивой.

Мой друг обозначает оптимизм,
дневалит вдрызг, задрав чекушку ввысь,
хранит вчера в потерянном сегодня.
Чужой для парадигмы воровства,
зовёт Офшором искреннего пса
и счастлив, что не бог, а бывший взводный.

За Доном степь в солдатском кимоно,
крест-накрест обезроженый роддом,
в годах война с бороздкой суицидной.
Находчивость подтёрлась за бугор,
оставшимся – безвременный хардкор,
для вдов интим смартфонный под будильник.

А дальше рвано: лист/чулок/судьба
с протяжной мыслью, что не навсегда
в короткий век, случайную минуту.
Когда народ для ирода ботва,
несчастному ни к месту голова –
потеха саломейная на блюде.

В Руси пророка не было и нет;
петрушка, как посредственный поэт,
любовь и кровь рифмует с аналоя.
Убить – пустяк, но победить нельзя,
стреляя в отражение себя,
предательствуя из-под изголовья.

В Ростове осень в горькой кожуре
по пикам ходит с жёлтых козырей,
но друг коптит леща и тянет в гости.
И живы будем, коли не помрём,
и не оставит в сваре Днепр и Дон
распятый на косом кресте апостол.

2025