Поездка в Сетово

Спешу в село, не глядя на морозы, к своим друзьям на выходные дни.
За электричкой вслед бегут берёзы да полустанков редкие огни.
Иртыш, Сузгун, мелькающие дебри; печален свет бледнеющей луны.
На снежной дали вереницей гребни вновь станут талом мартовской весны.
В порывах ветра облачная вата плывёт за край лесистого холма.
Под белой шалью дремлющее плато, где так  добротно срублены дома.
Со скрипом поезд замер у платформы, махнул флажком дежурный проводник;
Поправив полы тёмной униформы, он приподнял короткий воротник.
Гудок, железо резко сгрохотало, а я свернув к ступенчатой меже,
Заторопилась дальше от вокзала и потеплело разом на душе.

Снег щедро выстлал пухлые сугробы, запорошил пунктирные пути.
Среди осин рябинки, как зазнобы, пленят красой, что глаз не отвести.
Целует солнце их тугие гроздья; искрит, играя светом, бахрома…
Из подворотни зарычал от злости, чужих, учуяв, грозный доберман.
А от колонки нёс мужик в фуфайке ведро с подмёрзшей по краям водой.
Я, поравнявшись с ним у ближней стайки, приветливо кивнула головой.
Он, шмыгнув носом, глянул исподлобья, вдруг растянув улыбку до ушей:
«Сестрёнка, ты… айда в наше угодье, печёт пирог Альбинка из лещей…»
Гостеприимно отворив ворота, за мною шаркнул в сенях половик,
В углу избы икона с позолотой, под ней расшитый крестиком рушник.
Вблизи печи просторные полати,  часы с кукушкой, запах пирогов.
Я в этом доме  забываю, кстати, про все проблемы, даже про врагов.
Подруга  Алька,  приобняв за шею, расцеловав румянцы на щеках,
Засуетилась: «Самовар согрею, садись за стол отведать пирога…»
В душе запела праздничная нота, ведь я в кругу мне преданных друзей.
Скрипит крылечко, вновь стучится кто-то; звучит наш смех всё громче и дружней.
И знаю многих здесь не понаслышке: мои друзья из тех далёких лет,
Где детство мчалось босиком вприпрыжку из ситца, хлопка, валенок, штиблет…

В том леспромхозе люди жили дружно, не закрывали двери на замок.
В тех детских яслях на потребны нужды делили, так сказать, порой горшок.
Росли как все, стремились к коммунизму, но не дошли – развал СССР!
Любили мы сплочённую Отчизну, где комсомолец был и пионер.
Лесоповал, делянки, пилорамы; сплошной стеной лес в десяти шагах.
Высокомерны башенные краны на прочных несгибаемых ногах.
Визжит, взрывая  тишь на шпалорезке, с надрывом циркулярная пила;
В стволы вгрызалась с лёгкостью и дерзко, освобождая шпалы от ветла.
Широколобы тракторы с трелёвкой, таща возы из спиленных хлыстов,
Грохочут по накатанной лежнёвке, спеша на склад в лучах прожекторов.
Обрубщицы  стучали топорами, мозоли на руках, по пояс снег…
Взметались искры в небо над кострами, в которых жгли обрубленную снедь.
Крепили  к комлям  чокеры из троса,  лебёдкою подтаскивая воз-
На древесину отовсюду спросы и лесоруб работал на износ.
Лежали брёвна в штабелях высоких зимою в ожидании весны;
Затем рекой к заводам, к базам, к стройкам нелёгкий путь проделать суждены.
На Нижнем складе сплав сортировали, определив фанерный комбинат.
Поляки, финны лес у нас скупали: Тобольск, Тюмень – передовой подряд!
Лесоповалов было очень много, всё на ходу: машины, трактор, кран;
По кубатуре спрашивали строго, круглогодично выполнялся план.
По зимнику, кружа через болота, шли лесовозы с лесом строевым…
Без перерыва до седьмого пота характер закалялся трудовым!

Летело время, изменившись внешне; чуть поостыл пыл юности шальной…
По зову сердца в Сетово поспешно вновь электричкой, как к себе домой.
Среди села построенная школа в два этажа затмила красотой.
Еловый страж за место частокола лишь восхищал надменной высотой.
В ветвях стрекочет бойкая сорока над козырьком знакомого крыльца.
Шагала  жизнь от школьного порога в лице ещё безусого юнца…
И пусть пророчит мне порой кукушка, что годы очень быстро пролетят;
Что буду кутать плечи, как старушка, в озябший одиночества наряд.
Но только птица крупно просчиталась… семья, друзья, что может быть дороже?
Вся жизнь трудом и дружбой наполнялась и  без любви  прожить никто не может.