Рассказ. Вечный свет слова. Анатолий Статейнов

  Анатолий Статейнов.

               
                Вечный свет слова.

   Первые писатели Приенисейского края..
 
  Региональная литература, впрочем, и все другие её деления  - понятие условное. Она  поднимает  не только местные проблемы, но и  государственные,  масштабные,   мировой литературы. Среди литераторов с мировым уровнем много известных нам авторов. Габриель Гарсиа Маркес, Джек Лондон, Хемингуэй. Авторы Библии. Придуманному богу они заставили молиться весь мир. Талантливые черти.  С другой стороны читатель должен понимать, что такое мировая литература и кто её формирует. Шолохов – мировая литература, он поднимает государственные, масштабные проблемы: совести, нравственности, культуры. В какой бы стране человек не жил он обязан руководствоваться гуманностью. В этом главный смысл жизни человеческого сообщества.
  И наших весь мир знает, особенно за последние триста лет: Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Достоевский. Однако в великой куче писателей много и тех, кого кто-то из  правителей мира притянул  в литературу за уши. По уровню  своего творчества, на своих ногах и за счет своей головы они в мировую литературную элиту ни как не могли войти. Я уже писал в какой-то из книг о Гете, Марк Твене, он же Семюэл Клеменс, а Твен -  псевдоним. Марка Твена, кстати, выгнали из родного города как сатаниста. Зато в  России его принимали как бога. Он даже был в Оливии, месте отдыха наших императоров в Крыму.  В царской столовой кушал царские блюда.  Знал бы император  кого кормил, напрочь отказался  бы от гостеприимства человека, который всю жизнь работал на развал нашей империи. Напрочь отрицал бога, выполнял главную цель тайных обществ, превратить человека в скота.  Кошки  в его доме носили названия дьявольские. Вельзевул. Сатана,  Буффало. И книжки он писал такие же. «Сделка с Сатаной», «Таинственный незнакомец», еще что-то подобное..
  Говорили мы  и об  авторе «Короли и капуста» О. Генри, это тоже не имя, а псевдоним автора, настоящее имя  Уильям Сидни Портер,  Диккенсе.  И особенно семействе Дюма.  Вот кто точно вошел в литературу  хитростью и поддержкой сильных мира сего. Литературный талант у Дюма старшего, как мост из соломинки.  Но на тебе, на весь мир гремит. Хотя мир прекрасно знает, что это неисправимый пустозвон. Он нанимал студентов,  филологов, просто талантливых людей, они писали ему книги. Один из них,  Огюст Маке,  выдал восемнадцать книг. Но отсудить свое авторское право при жизни не смог. Во Франции тогда, как и у нас сейчас, все судьи покупаются и охотно продаются сами. Власть такую судебную систему делает, под себя.  Полное бесправие.    Чаще всего по всему миру.  После бандитской революции 1991 года, такой стала судебная система и у нас.
   Как говорила покойная бабушка моей первой жены о своем сыне:  Василь то и делае, что робе.  Ото ж  человик. А зятя взяли лукавого: то пише, то читае, то пише, то читая, когда ж он робить будет!  Это обо мне. Что заслужил, тем и поминают. 
   Скорее всего, сам Дюма вообще писать не умел. Так его имя и теребят до сегодняшнего дня по всему миру. За хитрость в литературе. Кое - кто даже требует лишить его авторства большинства из 202 книг, плавающих по миру под его именем.   Человек без совести.  Но сильные мира сего заступались и будут заступаться за Дюма отца . Обман продолжается века. А сам он человек без совести. Чему он может учить молодежь.  Зачем нашим детям усиленно навязывают читать  Дюма? С революции 1917 и до сегодняшнего дня одно и тоже. 
  Тут же и наши  середнячки  цеха литераторов типа Гончарова, Новикова - Прибой,  смутьяна Герцена,  Серафимовича,  революционного трубача  Демьяна Бедного. Как его сравнивать с Есениным.  Один – слон, второй- моська без хвостика. Но Демьяна  объявили лучшим стихотворцем.  Есенина нельзя стало печатать, а Демьяше красной скатертью дорогу стелили.  Дескать, Есенин крестьян, лапотников представляет, куркулей, разве это поэт.  Рабочий класс в нем не нуждается.  а Бедного весь передовой мир любит.  Кого любить рабочему классу решал Луначарский.  За ним  пролетариат без устали марширует. Действительно маршировали. И Бедного славили. В президиумах он сидел, самых почетных. Правда, потом выплыло, что народ не хочет читать Демьяна Бедного, Есенина ему подавай.  Особенно в деревне. Так и не поняли лапотники творчество Демьяна, а Есенина стихи даже петь стали.  Ну  и  мракобесие у нас в деревне, безграмотные, бескультурные. Есенина поют.  И не только русские, но и все остальные россияне.   А кто будет пуговкам подпевать? Борису Моисееву, Пугачевой, Киркорову, Леонтьеву.  Геям сейчас во всем мире почет. Они выполняют главную роль на сцене, оскотинивают людей.
  Средних возможностей люди мною перечислены, но метили в литературные князи. Вернее их тащили туда.  К ним же лепится и  создатель литературного героя «Митрофанушки» Денис  Фонвизин, который показал дураками все российское дворянство. Почитаешь его словосложение, в своем ли уме человек? Дедушка Крылов из того же ряда на галерке, что и Дюма.  Украл почти все басни у древних  греков. А греки их украли у скифов. Скифы, как все знают, это русы.
  Многие писатели  Приенисейского края, слава богу, обрели мировую известность.  Миллионам  знакомы имена таких художников слова, как протопоп Аввакум,  Виктор  Астафьев, Валентин  Распутин, Алексей Черкасов, Анатолий Буйлов,  Владимир Топилин, Валерий Шелегов, Владлен Белкин.  Это сливки енисейских, российских  литераторов, их сейчас охотно читают и будут читать долго.  В этом же ряду стоял лет двадцать назад  и  скромный красноярский бухгалтер Сергей Сартаков. Сейчас это почти забытый автор.  Когда-то мы его в школе изучали и в библиотеках книги с его рассказами десятками хранились. В краевых и областных библиотеках сартаковские  книги и сейчас есть. А вот в городских и районных  - списали по времени. Новых книг Сергея Венедиктовича теперь не издают.  Может, будут.
     При подготовке этой  книги я снова  вернулся  к Сартакову.  Читаешь его, вроде кисель пьешь без сахара и потому без вкуса.  Конечно же, Сергей Венедиктович ставил перед собой великие цели и задачи.  Но ни топилинского, ни буйловского, ни  астафьевского размаха, удали астафьевской  у него не  случилось. А уж тем более мудрости астафьевской. Он от начала до конца своего творчества ехал на одном коньке  -  гениальности коммунистической партии.  Сергей  Венедиктович двадцать один год был заместителем председателя Союза писателей СССР. Герой Социалистического Труда, лауреат государственных премий.  Но в партии, которую он славил,  оказались «звездочки», грязней  свиней: Горбачев, Шеварднадзе, Яковлев.
  Ни кто ни кого за убеждения не осуждает.  Я  вступил в партию в армии. Сознательно. Мне было уже девятнадцать лет.   В коммунизм, конечно, ни когда не верил, это далекое пока от нас идеальное общество, а вот социализм, по-моему, действительно  идеальный строй, особенно для России. А нынешние капиталисты России, простые воры, которые растащили великую страну.  Особенно это воровство и распад страны усилились  в последние годы. Заводы опять закрываются сотнями. Ни кто ни на Западе, ни в руководстве страны не оставил планов превратить Россию в пыль.  А мудрый  «пролетарьят», которого усиленно восхвалял Демьян Бедный, на все это ноль внимания.
   Партийные работники ни когда не были героями моих книг. Так получилось, хотя знал я среди них прекрасных людей. Очень хороших.  Мои герои ни когда не кричали: партия наш рулевой.  Потому мы и не построили развитый социализм, что во главе партии стояли подонки типа Горбачева.  Он ничего не перестраивал, не реформировал, он просто отдал мировому правительству страну на разграбление. И сейчас за это сытно живет на деньги российских налогоплательщиков. Так решили американцы.
  Главное для человека при жизни –  его Родина.  Без неё мы бессильны.  Без собственной силы, Родины,  мы комары, которых можно играючи прибить одним пальчиком.  Но Сартаков, чтобы понравиться в  Кремле, рисовал партию  путеводной звездой. Внизу она такой и была, мы свято верили в будущее. Поэтому когда писатель Борис Петров вырисовал в своей последней книжке дурака первого секретаря райкома, мы с ним разругались в хлам. Долго не разговаривали.  А вверху что были за командиры?   Хитрющий антисоветчик  Хрущев,  отец всех бандитов 1991 года Юрий Андропов, подонок Горбачев, неизлечимый  алкоголик Ельцин.   Кол ему осиновый в могилу.
    Фантаст Сартаков, большой фантаст.  Хотя серьезный талант у Сергея Венедиктовича,  не отнять. Только когда пишешь, всегда думай о будущем, а что писать, сердце само подскажет.
  Короткие  рассказы  Сартакова тоже  хороши, бывает, что и очень.  Однако настолько политизированы,  что в наше время это отталкивающий момент от его книг. Не случайно,  история  уже  отложила Сартакова в сторону. Думаю, навсегда.   Спорить можно, не соглашаться со мной. Но в Красноярске его  сейчас знает или совсем пожилой человек, как я и мои ровесники, или маститый филолог,  который обязан читать и изучать  литературу родного края.  Девяносто девять процентов жителей Красноярья на вопрос кто такой Сергей Сартаков   - только разведут руками.  Любопытные которые, любят подпустить туману,  спросят: не ученик ли Ельцина? Больно уж фамилия знакомая, революционная.
   У нас  ещё до сегодняшнего дня  хвалят  «Щепку» Владимира Зазубрина. Сначала забытую,  теперь оказывается первый советский роман с сибирскими корнями.   С девяностых годов прошлого века хвалят и самого Зазубрина. Дескать, какой бесстрашный человек,  взял и написал правду, ни кого не побоялся.  Его особенно стали возносить, когда в девяностые годы ломали хребет КПСС – партии. Мол, посмотрите, на какой крови она строилась. 
  Помню от «Парламентской газеты» я был  три дня в командировке в Канске.  Местные журналисты первым делом повели меня посмотреть на дом  Владимира Яковлевича.  Именитый  домик на перекресте в деревянной части города и Астафьев вспоминал не раз. Вот, дескать,  местные власти ни как не могут отремонтировать дом писателя. А это гений. Любят у нас выдающихся. «Щепку», может, Виктор Петрович и прочитал, но обдумать ее хорошо времени у него не случилось. Он тогда  сам в партию ножи метал.  И в забвении  Зазубрина   винил КПСС. Правильно, партийные идеологи решали кого печатать, а кого – в дальние книгохранилища. Без права знакомств с книгой посторонних.
  Я несколько раз одолевал «Шепку» и некоторые рассказы Зазубрина. Страшно. Это не художественная книга «Щепка», хотя критики и зовут ее повестью. Это  история усекновения головы и ног гордой Руси. Какие же муки, бесчестие вынесли наши деды и прадеды! Как над ними издевались! А палачи их ни как не наказаны, даже в истории.  Кровопийца Гайдара, с него начнем, считают теперь великим детским писателем. А он кровушки пролил у нас в крае -  реки. А бесподобный Ярослав Гашек. Тоже у нас стрелял. Вступил в коммунистическую партии. Он когда вернулся  на родину, забыл об этом, стал писать юмористические произведения. А почему нет. Безвинных расстреливал. Еще больше крови русской пролил Мате Залка.  Родился в  венгерском городе Матесалька. , а семье еврея –арендатора. Был взят в плен. После гражданской войны вступил в Красную гвардию. По приходу колчаковцев опять  взят в плен.  Умело с друзьями разоружил охрану и ушел к товарищу Щетинкину, где в основном служили китайцы и прочий интернациональный   сброд. В 1920 году возвращается в Красноярск победителем. Принимает активное участие в расстреле колчаковцев. Тем более, ему доверили командование первым интернациональным батальоном. Особенно  проявил свои зверства в Крыму. Расстреливал сотни и сотни русских офицеров, солдат белой гвардии, казаков вместе с женами, детьми. Был ранен во время войны в Испании. И умер там. Могилу палача перенесли в Россию. 
     «Щепка» -  история  создания больших морей из русской крови. И радостной пляски на её берегах наших палачей. Они и сейчас пляшут.  А в перерывах кричат, что Сталина за 1937 года надо было живым сжечь, а их за 1917 – 1933, а теперь и за 1991 год,  награждать медалями и создать им до смерти  райскую жизнь. Что  её создавать,  они её  себе сами подарили. При жизни царями себя чувствовали. Женщину нужно – выбирай любую, кто пикнет?  Деньги – сколько хочешь! Должность послаще – что глаз выберет.
    В «Щепке» ничего выдуманного нет. Ещё раз подчеркну: выдуманного нет, гольная правда.  Что Зазубрин видал, то и описывал. Додумать так ничего нельзя, если не знаешь фактов. Не только «Щепка», но и короткие рассказы Зазубрина  об убийствах красноармейцами, чекистами простых людей. С маху такое не придумаешь, все видеть нужно. А в рассказах его красноармейцы убивают русских простолюдинов, потому что их  нельзя не убивать.
 - Страшная книга, нужная книга, –  якобы писал о ней    В. И. Ленин.
 Ленин много чего не говорил и не делал, а ему это приписали. И любовь к людям, и любовь к детям, и любовь к русским.  В 1917 году рядом с ним работали террористы почище нынешнего ИГИЛ, организации, запрещенной на территории России.  Он шел у них за командира. О революции, о красном, вернее   черном, терроре писали  многие.  Убежавшие за границу представители «сюсюкающих и вырождающихся поколений или беллетристы-одиночки». Так террористы называли тех, кто  спрятался  от них. И оттуда, из-за границы, плакал о погибших россиянах. Террористы-революционеры их везде отыскивали и везде убивали. Им весь мир помогал. У нас ни какой защиты не было. Как и сейчас.
    Дело на страницах газет и книг поставлено так, будто мы всему миру заноза, от которой быстрей избавиться хочется. Только на самом деле все наоборот. Мне однажды довелось месяц прожить в Международном Доме журналистов в Болгарии.  Беседовали с районными журналисты из Польши, Болгарии. Венгрии. Видел, какое у них к нам теплое отношение. А на международном борцовском турнире имени Ивана Ярыгина год или два назад разговаривал с иранцами. Они сожалеют, что враги убили Советский  Союз. Были мы мощью, и всему миру жилось спокойней.
   Страшный лик революции с невольным нагромождением ужасов пишут нам и другие беллетристы, пусть и не красноярские: в Никитинском "Рвотном фронте" мы видим   еще более тяжелые вещи – и насилия, и  грязь человеческая, похоть неугасимая, человеческие извращения. Николай Никитин – русский советский писатель родился в 1895 году, умер в 1963.  Добровольцем ушел в Красную Армию.  Один из Серапионовых братьев.  Было такое литературное объединение под именем какого-то монаха.
  У Никитина, до и у более известного в настоящее время  Бориса  Пильняка в "Голом годе" герои-коммунисты, комиссары  насилуют Олечек, Манечек, Ниночек и в этом видят большое свое счастье. Слезы ни в чем не повинных девушек только распаляют палачей. Ой, суки попадались среди революционеров. По ним не пуля, костры плакали. 
    В страшных сценах  расстрелов,  у Гитлера такого не было,  расстрелы в канских тюрьмах шли потоком,  без перерыва, день и ночь. В три смены работали палачи.  В картинах  допроса, в сцене суда над следователем Ивановым, Зазубрин показывает действительность тех лет. А разве нынешние суды лучше, точная копия революционных. 
    Мы неплохо знаем  биографию Зазубрина, я в частности. Но насколько она достоверна – не  ведает ни кто. Однако есть штрихи, в которых палач просматривается без очков.
    В пятнадцать лет примкнул к социал-демократам. Тайный агент террористов. В 1916 году  его направили работать в царскую охранку. Все  секреты, которые он  в жандармерии  узнавал, естественно, передавал палачам.     Скорее всего, он  сам и допрашивал, и расстреливал, и насиловал. Во многих рассказах он пишет от первого лица. Вроде себя защищает, а кровь из-под его пера  льется реками.
  Страшное было время, сегодня ещё страшней. А завтра ещё сильней завоем от кровопийц революционеров.  Ещё безнадежней для Руси, что бывшие палачи переходили  затем  в «писатели – гуманисты».  Художники эти   делали отвратные для нас  выводы:  меч террора против России, который  сейчас неисчислимыми ударами  уничтожает   Империю Русь -   время нашего счастья.
    У них всегда счастье. И когда нас расстреливали, и когда пишут как расстреливали нас.  Им счастье,  нам слезы  и бесчестье. Так-то.
   - Мы насаживаем их ( русских. Прим А.П. Статейнова)  дочерей на свои половые члены и после разрубаем им животы. Пусть дохнут в муках.  Они заслуживают их, потому что рожали героев. Мы вырезаем свои звезды на лбах бывших защитников  Империи,  пусть знают их дети, внуки и правнуки – мы беспощадны, потому что место под солнцем – наше. Их удел – рабство. -  так говорили знаменитые революционеры 1917 года, в конце двадцатых они уже стали писателями: Фурманов, Зазубрин, Островский и прочая.
   А разве менее тусклая в палачестве другая «красная звездочка» по имени Аркадий Гайдар, про которого мы уже вспоминали? Его некоторые нынешние литераторы к красноярским писателям относят. Он же воевал у нас тут против последнего защитника  Руси атамана Соловьева. Это  красные  Соловьева по всякому обзывали. А он до конца был честный и справедливый человек. Он сам из  местных, его тут все знали. Гайдар у хакасов заложников брал из детей. Чуть не так, детей в прорубь. Не беда, что им по четыре - пять лет.
   Гайдар учился в Высшей стрелковой школе командного состава Рабочее – крестьянской Красной Армии.  А там красные  заставляли  будущих командиров зубрить свои законы: чем больше убьешь, тем быстрей победа. Зазубрин и Гайдар  -  братья одной бандитской стаи. Из одних кружек кровь  пили. Если бы Сталин их не остановил, они бы ещё ни того наворочали. Но сам я не могу сказать, были они злодеями от природы, или «щепками» в революционном потоке. Гайдар, конечно, палач. Но нужно тщательней изучать жизнь Зазубрина. Это дело молодых  историков. Которые захватили страну в 1991 году, архивы, конечно, почистили. Однако, думаю, правду ещё найти можно.
    Нам, нынешним, пора зарубить на носу: всё обязаны помнить.  Вот где прячется истинна революции 1917 года?  Изначально становилась цель уничтожить Россию как государство, но Сталин все наоборот повернул. А мы несем что-то про гуманизм и какую-то свободу народу в 1917 году. Что тогда обещали? Свободу! Пожалуйста, Магадан свободен, сначала по рельсам, а потом меньше недели  на пароходе.   Вертухнешься, станешь ещё свободней, пришьют на месте. Из деревень вывозили кулаков, а что от них осталось? Почти всех покоцали. Мы жить стали, когда к власти приходили такие руководители партии как Олег Шенин.  Но их  быстро убрали. В ЦРУ тогда входило наше КГБ отдельным цехом. В Америке все знали и видели.
   Землю? Пожалуйста, могилами  всех обеспечим.  Как же эту свободу расписывал известный пустоцвет Демьян Бедный. Рай крестьянам рисовал. О каком добре и гуманизме могла идти речь?  Если бы не Сталин, Россия давно бы исчезла с карт мира. Революционеры  в то время ничего не строили, как и сейчас, только убивали. Миллионы крестьян, миллионы рабочих. Кого не расстреляли, душили голодом. А сейчас какое рабство в России, негров так не эксплуатировали. В сельском хозяйстве больше десяти тысяч  рублей крестьянину не платит ни кто, кроме бывшего кандидата в президенты Грудинина.  В крае может один –два хозяйств есть, где руководители милосердные.
   Попробуй прожить на эту зарплату?  Как на неё выучить детей. Все они так и останутся рабами. Вот как хитро была продумана перестройка сильными мира сего. Вот почему всегда так радостно улыбается Дмитрий Медведев. Добиваем, добиваем империю.
   А Горбачев – маленькая собачка без хвостика, он все  задания американцев  выполнял, все команды. Если есть вечная жизнь на том свете, то тяжко ему там придется. Такую страну уничтожил, словно воздушный шарик проколол.
    Но забудем на время   ту «политическую проститутку», как говорил незабвенный  Владимир Ильич.  У нас сейчас впереди свои  заботы, история и судьбы писательской организации Крассноярья. Хоть и говорят, что все написанное пером, не вырубишь топором. История, все-таки, постоянно теряет тех, кто, по ее мнению, не создал чего-то великого.  А иногда и великих забывают как простолюдинов.
  О многих красноярских писателях теперь и не вспомнить. Мы с редактором издательства «Буква Статейнова»  Сталиной Андреевной Войтюк готовили в свое  время книгу о поэзии Красноярского края в двадцатом веке.  Было это лет двадцать назад. В краевой и городской  имени Горького  библиотеках  в Красноярске искали  поэтов, которые жили и писали в начале двадцатого века. Так вот, нашли только тех, кто издавал свои книги тогда  в твердой обложке.  В мягкой -  ни одного. Все эти книги рассыпались, растрепались, были списаны. Вместе с  ними и авторы. Такой вот какой-то обидный конец  нашей литературной  деятельности. У счастливых,   пусть и не так  талантливых, совсем другие дороги.  Смерть всегда находит причину, а в переводе на писателей – их забытье. Иногда все касается лишь в  том, в какой обложке ты выпускаешь книги: твёрдой или мягкой.               
    Но и по другим причинам  многие сибирские  литераторы, светлые талантом люди,  так и не вышли на российский и мировой уровень. А вполне могли бы. Это Сергей Задереев, Владимир Леонтьев,  Вениамин Зикунов, прекрасный фантаст и психолог Олег Корабельников, поэты Николай Ребяченков и Юрий Астафьев, Сергей Яценко, Михаил Яценко. Божественно одаренные люди. Одних уж нет, другие – пишут, но знают их только дома, в Красноярском крае.  Причем знаем мы, старые и больные, молодежи их имена тоже ничего не говорят.   Тот же Задереев, как убежден  Владлен Белкин, очень был талантлив.  Белкин десять лет возглавлял красноярскую писательскую организацию. И сам талантливый, и таких же способных и настойчивых среди молодых литераторов искал. Владлену верить можно.
   А с  Сергеем Задереевым, что получилось, то и получилось. Теперь он совсем пожилой  и больной человек. Сгубили его ликеро – водочные  изделия. Он владелец магазина «Дар» и торгует стариной: мебелью, кружками,  чашками. Антиквар одним словом. Не имеем мы ни какого права вмешиваться в его личную жизнь. И не будем. Подсудное это дело. Пусть хоть, как я,  картошкой торгует.  А писателя Задереева  жалко.  Мог представлять себя как славу России на весь мир. Мог олицетворять Россию?  Вполне мог. Бог дал ума.
   Труды енисейских литераторов Астафьева, Черкасова, Бушкова, Топилина, а свое время и Сартакова,  по численности тиражей превзошли всех остальных   енисейских  писателей вместе взятых. Из ныне живущих сотнями тысяч экземпляров печатают  Топилина. Там же, в Москве большими тиражами печатают и Тарковского. Но в Красноярске его плохо знает читатель, вообще не знает. Хотя среди интеллигенции он известен. Что-то охотничье я читал у него. Понравилось. Но больше почему-то ни одной его книжки не купил.
  На книжных ярмарках в Красноярске последние десять лет очереди только к  книжному балагану  Топилина. До сорока человек доходила очередь в 2018 году. Я сам считал. Павильоны наши стояли рядом. Мои книги тоже покупали, но раз в десять хуже. Время считать было.   А  книги иных писателей, которые звоном подают себя,  покупатель вообще в упор не видел.  Хоть они и члены великих Союзов, и премий у них больше всего.
  С Бушковым, конечно, сложнее. О   нем вот так, одной - двумя строчками не скажешь. То, что не Астафьев и не Буйлов, понятно.  Не гений. Его проще отнести к авторам, которых не время возносит, а они сами себя.  Говорят, что тиражи его книг составляют миллионы и миллионы экземпляров. Но у Донцовой те же  самые миллионы. Кто ее решится отнести к писателям? Я прочитал в Википедии, что в 2015 году у Дарьи вышло 115 книг и брошюр общим тиражом в два миллиона экземпляров в год.  В два дня выходили книга или брошюра. Плохой ли я писатель или нет, вопрос второй, но хорошо понимаю, что хорошая книга меньше года не пишется. Кроме Бушкова книги тиражировал ещё один наш автор  Григорий Найда.  Он рассказывал мне, что способен написать книгу за месяц. Издавал, конечно же, в Москве.  Брал чье-то понравившееся ему произведения и переделывал на свой лад. Есть ли соавторы у Бушкова и Дарьи – я у них не спрашивал.
 В биографии Бушкова есть такой факт, что он создавал несколько независимых издательств в Красноярске. Я – сам издатель с 1991 года.  Не помню, чтобы хоть одно издательство Бушкова гремело в крае. Всплыло и утонуло.  Именно в то время я насчитывал в Красноярске восемьдесят четыре издательства.  Что от них осталось к сегодняшнему дню, какие их книги хранятся в библиотеках края – ни кто не знает. Сегодня работающих издательств с десяток.  Примерно по сорок- сорок пять книг  в год выпускает издательство  «Буква Статейнова».   В 2019 году, возможно,  будет чуть больше.
 Из местных издательств ни кто сейчас ни Бушкова, ни Донцову издавать не будет.  Не разойдутся. Да и тиражи у местных издательств мизерные. В 2019 году у нас  вышли одна книга в тысячу экземпляров, одна в две тысячи, остальные по триста – пятьсот. Есть книги, что выходили всего по пятьдесят экземпляров. Такие писатели как Бушков, Донцова, Найда появляются как неожиданные бураны: налетели, зашумели, напугали и стихло.   Все боевики, фантастика, фэнтези и детективы Бушкова со сроком жизни падающего на землю метеорита. 
    Но книги в России покупают. Это в наше - то время безденежья и непрерывного оскотинивания россиян.  Нет, солнце в наших душах не убиваемо. Это национальная особенность, русский человек всегда найдет деньги на книгу. А таких писателей как Астафьев, Черкасов, Топилин, Буйлов,   Борис Терещенко, Владимир  Леонтьев, Валерий Шелегов, Владлен Белкин, Владлен Чариков, Зинаида Кузнецова  народ наш  рождает сам  и каждый год. Скажите, если ли ещё в мире нация, кроме русских, чтобы  давала как с конвейера гениев. Нет и не будет.  Возьмите девятнадцатый, теперь вот двадцатый век.  Там – Тургенев и Пушкин,  Лермонтов  и Достоевский, Бунин и Гоголь. Их за раз человек пятьдесят могу перечислить.
  В двадцатом Есенин и Шолохов, Астафьев и Распутин, Носов и Чивилихин. И еще человек сто ни чуть не хуже их по способностям. Только в Красноярске  - Астафьев, Топилин, Черкасов, Белкин, Буйлов, Шелегов, Борис Терещенко. Правда, Топилин, скорее всего, двадцать первый век.   Он начинал в двадцатом и не особо звучал.
  Где-то возле них, на ступенечку или вполовину ее ниже -  Александр Щербаков, Светлана Ермолаева, Зинаида Кузнецова, Алексей Бондаренко,  Андрей Кулаков, Олег Пащенко, поэт Андрей Леонтьев,  Тимур Назимков, Борис Никонов,  Анатолий Третьяков,  Марат Валеев, Олег Корабельников.
   Для писателя важен  не только талант, но и умение заставить себя работать от зари до зари, как это делал Астафьев.  Если Виктор Петрович  садился за роман, то  месяц – два мог, иногда и полгода,  вообще ни с кем не встречаться.  Гости, конечно, шли, с сеточками, потом пакетиками целлофановыми. Там бутылка, рыбка северная,  случалось и тушка гуся гуменника, глухаря, две –три тушки рябчика. Виктора Петровича старались угостить деликатесами. Один директор завода из Канска привез как-то ему осетра полтора метров длины. Не дикого, если можно так говорить, доморощенного, на заводе в рыбном цехе выращенного. Фотографии этого подарка, и директора завода в гостях у Виктора Петровича публиковались в каких-то наших фотоальбомах.  Светлана Ермолаева рассказывала, что когда она привезла настоящих яблок из Алма- Аты сорта  «Апорт» - Мария Семеновна ей ткнула в лицо: что ж  вы их тащили  такую даль. Они у нас на базарах мешками. Но настоящего «апорта» у нас не было и нет. Тем более, Света брала их в частном саду.  Про Свету мы можете почитать в этой книге. Прекрасный автор.
     Люди к Виктору Петровичу шли. Но верная и «каменная» в такие моменты   Мария Семеновна «вежливо» просила гостей «заглянуть позже». В глазах у ней четко прописывалось: лучше вы  к нам пока не звоните.
  - Подарок возьму, спасибо. Водка за два месяца не испортится. Позвоните мне месяца через два.
   Не Виктору Петровичу – ей позвоните. Такой шлагбаум, как жена Виктора Петровича, ни кому преодолеть не удавалось, если она этого хотела.  Телефон в доме во время работы Виктора Петровича  тоже поднимала только она.  И посетителям   приходилось ретироваться. Независимо от чина, а если это были писатели, то и от таланта. Это в последние годы ее жизни мы стали друзья, а раньше она сразу меня отпихивала.
     -  Читаем Вас в газетах, вы же коммунист.  Фашисты так не писали, как вы про Ельцина.  О  чем с Виктором Петровичем говорить будете?
   Кто ее набивал такими знаниями обо мне, бог выедает. Но когда позвонил и сказал, что нужна беседа с Виктором Петровичем для «Парламентской газеты» согласилась сразу. Записала телефон, через час позвонила, приходите тогда-то. Газета вышла, доложил ей, сразу попросила: вы уж принесите мне штуки три, для музеев, ведь, формирую фонды.  Виктору Петровичу некогда, да он ни когда архивами и не занимался, все моими руками собрано. И уж совсем стали друзьями в последние годы жизни Марии Семеновны.  Тогда мы вместе с ней сделали фотоальбом о Виктории Петрович « И нет пути назад» и фотоальбом о ней  « Я слишком любила жизнь».
  Увы, не у всех, владеющих пером, астафьевская воля, напор и решимость.  К “пострадавшим”  можно отнести поэтов Николая Рябеченкова, Юрия Астафьева.  На мой взгляд, это был лучший поэт двадцатого века в Красноярья. Но Юра так и не сложился в глыбу, не расцвел, не засверкал. Издал  одну маленькую книжечку. Хотя писал много. Скончался скоропостижно, а при жизни о своих рукописях даже не задумывался.  Где они, может уже ушли на подтопку в печах. Я  пытался искать. Бесполезно..  Удивительно отвратное отношение человека к своим трудам. Но царствует среди енисейских писателей именно оно.  Я сам в этой же куче нерадивых и беспамятных.
    Не раскрыл своих возможностей очеркист Владимир  Леонтьев. Однако одну его книгу мы издали, готова к печати ещё одна. Первая разошлась мгновенно.    Впрочем,  в большинстве своем  мы  мало чем отличаемся от  друг от друга. Заедает текучка, лень, собственная неорганизованность.  То простываем, то давление скачет, то жена  с утра что-то обидное прошуршала.  На всё находятся отговорки, и  книги не пишутся. И наши имена остаются в истории одной строчкой, как о людях когда-то что-то писавших. Не больше.   С годами эта строчечка тухнет, покрывается пылью времени и исчезает  совсем.  Лет через пятьдесят нас уже не вспомнит ни кто. На моих глазах из жизни по старости или болезням ушло не мало известных когда-то литераторов. Вспоминают и активно печатают только Астафьева. Периодически возвращаются к книгам Черкасова, думаю, не зарастет народная тропа и к Топилину, Шелегову, Белкину, Буйлову, ну как без Толи?  Это один из немногих, который премии получал не зря. Его «Большое кочевье» будет жить столько же, как и «Последний поклон» Астафьева.
   Сколько сейчас писателей в Красноярском крае, не знает ни кто. Одних крупных союзов – шесть! Есть ещё литературные объединении, клубы. Издается около трехсот наименований  в год тоненьких, в мягкой обложке, в 60-100 страниц книжечек. Кто их читает, кроме авторов, сказать не могу. Серьезных книг в триста – пятьсот страниц, в твердой  обложке, тиражами от трехсот до пяти тысяч примерно столько же. Но эти читаются. Не более как каждого десятого автора.
   Некоторые талантливые сильно любили горячительные напитки,  потому чаще садились к столу, чем за стол. Особенно это касалось Владимира Леонтьева. Впрочем, был еще один  бесподобный  очеркист и поэт – Михаил Жемеров.  У этого вообще ни одной книги. Так и ушел со своей золотой головой в никуда.   Уже опустившийся Миша, нанялся кормить поросят у одного бойкого начинающего фермера по фамилии Голод.  Тот платил ему за работу бутылку водки и булку хлеба в день. Понятно, вместо водки давал бутылку разведенного технического спирта. Так дешевле. В Красноярске это пойло стоило копейки.
   Пьяный Миша упал возле корыта своих питомцев, заснул и его съели свиньи. Тоже судьба. Что хотел, то и заработал.  Но то, что эти люди были очень талантливы, одаренные, не обсуждается. Мне жаль, очень жаль Мишу. Мы вместе работали в манской районной газете “ Вперед к коммунизму”. Я, начинающий журналист, учился у него видеть и писать. Уже тогда было понятно, о своем будущем Миша и думать не хотел. Катился как клок сена по снегу. Несет куда-то метель  и слава богу. Случайности в его гибели не было, он сам себе такой конец создавал. Но эти люди были  мечены богом, одарёны Небом.
В 1828 году в Красноярске вышла первая красноярская книга – “Енисейский альманах”.  В альманахе напечатаны  произведения как  местных писателей – Варламова, Кузмина, Петрова, Рассказова,  известного  вольнодумца енисейского губернатора Степанова, а также  столичных авторов ниже средних возможностей.  Мы их потом перечислим.
   Сегодня часто  можно услышать, что книга свое отжила, её век кончился и скоро её забудут. Есть Интернет, там книги и читают. Психологи уже забили тревогу: чтение книг в Интернете, это превращение молодежи в скотов.  Но неизбежная смерть книги навязывается и навязывается нашему сознанию. Её можно прочитать в газетах, журналах, услышать с экранов телевидения.  Умеющему читать и слушать  понятно, что под книгой подразумевается  вся Отечественная литература,  самый наш бесценный пласт духовности.  Равному его в мире нет и ничего пока  не предвидится. Главное наше национальное богатство – духовность, собиралась веками.  Кто напишет лучше Ломоносова,  Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Шолохова,  Астафьева, Шукшина, Распутина. Из трудов этих и тысяч других словотворцев  и складываются кирпичика  русской  духовности.
 Этого пласта и хотят нас лишить. Вместо книг,  молодежь стараются завязать на интернете,  вместо Пушкина пытаются заставить читать комиксы. Главное – не учись думать.  Тонкое оскотинивание человечества в масштабе планеты началось примерно с начала двадцатого века. Впрочем, ростки этого начинания четко просматриваются и значительно раньше.  Но в наши дни черные потуги разложение нравственности вспыхнули как пересохший стог сена.  Откровенно высмеивается все, что раньше считалось святым.  Идёт масштабное осмеяние и отторжение русской культуры, быта, обычаев. Под видом борьбы за права меньшинств процветает пропаганда гомосексуализма, наркомании, алкоголизма.
    Под видом борьбы за права детей разрушаются семьи. Но как это и было спокон веку первой на пути черного вала встала так и не похороненная пока   литература. Хотя её усиленно стараются закатать под асфальт дьявольщины. Но каждый год выпускаются все новые и новые книги, прославляющие Отечество, открываются все новые и новые имена. 
 Чем больше осмеивается и оплевывается Русь,  тем больше пишется в её защиту стихов, рассказов, романов, повестей. Ряды лириков не уменьшаются. Беда, что ушли Астафьев, Распутин,  Шукшин. Но время все лечит.  В литературе Приенисейского края появляются все новые и новые имена.  Сейчас они ещё далеко от уровня гениев, но  набираются и набираются мастерства. Недавно ушедшие Вениамин Зикунов, Владимир Леонтьев, Нина Шалыгина  то же яркие звездочки. Они не потухнут и после смерти их авторов..  Главный из ныне здравствующих и работающих  непревзойденный  лирик Володя Топилин из Минусинска. Он  к сорока пяти годами написал столько, что жить его имени века.  Валерий Шелегов из Канска, Анатолий Буйлов, Людмила Зубенко,  Владлен Чариков, Владимр Нестеренко, Валентина Капошко.
  Я  знаком со многими красноярскими поэтами и писателями и по мере сил стараюсь помогать  литераторам. В свое время нашлась возможность с помощью Геннадия Лапунова   выпустить несколько книг Вениамину Зикунову. Книги с его дарственной надписью стоят в моей библиотеке. Мы помогали выпустить уникальные сборники народный песен  их составителю Владимиру Ковальчуку. Это без преувеличения бесценные книги. В них собраны народные песни, которым по триста и более лет. В сборниках Ковальчука лучшим считаю двухтомник “Золотые россыпи народных песен России”.  В нем  как огоньки свечечек старинные народные песни от Калининграда до Владивостока. Все это тщательно обработано,  разложено по нотам.  По-существу, уже забытые песни получили новое рождение.  И мне приятно, что в эту нелегкую работу внесли вклад и мы.
    При нашем участии увидел свет  ряд коллективных сборников: “Писатели Сибири и Дальнего Востока”, “Поэзия Сибири и Дальнего Востока”, “Проза Сибири и Дальнего Востока”, новая серия издательства «Жемчужины русской литературы». Это действительно  жемчужины.
  Помогать литературе, вкладывать в неё деньги, значит делать более светлым будущее России. Слово настоящего таланта возвращает России её духовность и нравственность. Русь – это особая страна, солнечная. А солнце - свет, тепло, радость всего живого. Нет смысла печалиться о будущем книги, кто бы и чего по этому поводу не говорил. Пусть досадно каркают те, кто уже тысячи лет не может сделать человечество скотами.  Литература жила и будет жить. Она  показывает всем новым поколениям россиян дорогу к будущему.  По ней Россия и пойдет.  Мы – солнечный народ и своей духовности не потеряем ни когда.