Поэма о Последних Днях Царской Семьи

Урал — хребет России, камень, сталь.
Июльский воздух нёс с собой печаль.
Екатеринбург. Дом инженера. Плен.
Не стало больше венценосных стен,
Не стало балов, блеска, позументов.
Лишь скрип полов, да грубость аргументов
Охранников. И окна в белизне —
Закрашены, как будто в страшном сне,
Чтоб мир не видел их, и им — не видеть
Ни солнца луч, ни неба. Ненавидеть
Их научали стражников. Но те,
Смотря на них в щемящей простоте,
Порой в душе своей не находили
Той злобы. Видели, как те любили
Друг друга. Видели семью. Не трон.
И слышали сквозь кашель, плач и стон
Простую жизнь, лишённую всего.

Александра Фёдоровна. В ней
Уже не блеск царицы прежних дней,
А материнская тревога, боль.
Она шептала мужу: «Николай, мой ангел,
Что же будет? Где наш Бог?
Он допустил такой судьбы порог,
Такое униженье...» Царь в ответ,
В чьих кротких был глазах небесный свет,
Брал её руку, гладил, говорил:
«Мы всё несём, на что хватит нам сил.
Господь послал нам крест. Его нести
Нам вместе, Аликc. Ты меня прости,
Что вверг тебя и детей в эту бездну».
— «Не говори так. Верность бесполезна,
Когда всё хорошо. Она нужна
Сейчас. С тобой. Навеки я жена
Твоя. И мать. И в этом наша сила».
И тишина их скорбь соединила.

А дети... Дети оставались детьми.
Татьяна, строгая, с большими глазами,
Пыталась быть опорой слабой матери.
Мария, ангел доброты, румяная,
Пыталась шуткой стражников смягчить.
Ольга читала, чтоб тоску забыть.
И Анастасия, юркий огонёк,
Резвилась, как могла, хоть мир жесток
К ней был. А рядом — мальчик, Алексей.
Наследник без наследства. Всё сильней
Болезнь его терзала в заточенье.
Он спрашивал отца, ища значенья:
«Папа, мы скоро уедем отсюда?
Я так хочу на яхту, к морю... Будет
Опять нам солнце?» Николай молчал,
Лишь сына крепче к сердцу прижимал,
Не зная, как сказать, что солнца нет,
Что впереди лишь тьма на много лет.

И вот пришла последняя их ночь.
Их разбудили. «Нужно вам помочь
Собраться. В городе неспокойно.
Мы перевезём вас. Будьте достойны
И соберитесь». Сонные, сошли
Они в подвал, где гибель их нашли.
Сырые стены, голая земля.
И комендант, жестокости не тая,
Прочёл вердикт. Невидимый, глухой.
«Что? Повторите?» — царь спросил с тоской.
И грянул залп. И крики, плач и стон
Смешались в грохот. Был окончен сон
Империи. И в дымном полумраке
Навек остались царственные знаки
Любви, и веры, и семьи простой,
Что приняла свой крест перед чертой.

Не стало их. И дом тот был снесён,
Как будто власти стёрли этот сон,
Иль явь, иль быль. Но память не стереть.
Она живёт, и будет впредь гореть
Свечой в сердцах. О том, как в страшный век
Был выше званья — просто человек.
И как семья, до самого конца,
Хранила верность волею Творца.