Август отяжелел ярмарочным многоцветьем...

1

Август отяжелел ярмарочным многоцветьем яблок и слив,
карминной рябью рябин и боярышников.
Падалицей устланы все пути к победам и отступленьям.
С вечера через ночь тянется приглушённое, шелестящее исступленье
растворённых в сумраке насекомых, схожее с ямбом, разве что...
Этот, с лунной долькой лимона на краю бокала, аперитив.

Я вхожу во вкус глазА в глаза переглядывания со звёздами.
Кто кого пересмотрит, ни единожды не сморгнув…
Странно, но у меня получается их переиграть, продержаться
дольше: поскольку веки, разучившиеся смежаться,
полнят глаза голубым огнём, в темноту занырнув.
Будто раскаянье - речи повинные, поздние.

Хватит ли поутру на весь день хладнокровия – с сумасшествием ос
справиться, шаркающих жалами по краю таза с абрикосовым варевом,
оставляющих клинопись лапок и крыл по глади сиропа?
Великанские изготовились к рукопожатию пятерни укропа,
нутро холодильника перетёртым с сахаром и свежемороженым затоварено,
первые оржавленные листы марафон начинают паденья, паренья кросс.


2

Бубенцы уходящей летней теплыни серебряные, ночные.
Цикады бубнящие, прокладывающие млечный висячий мост
меж травостоем полей и полыханием звёзд,
и вас, волынки, пиликающие упрямой темой предстоящей разлуки, с почином.
С зачином, длящиеся длинноты торжества отплодившего, отбродившего, гаснущего расплёск.

С первым и вас перелётом, паутинки, счёсанные с августовских деревьев и облаков,
ждущие разгульных ветров кружащихся веретён
в руках пряхи-осени, в чью кОсу рубин калины вплетён,
а сарафан – желтизною пижмы расшит по подолу густо, без берегов,
с оберегом пояса из тишины вечеров при луне и солнцем протяжным счастливых дён.

Право слово – помедли, спешащее по земле празднество урожая,
мимо чьих щедрот с пустой сумой перемётною и не пройти,
не усидеть смиренником, схимы взыскующим, взаперти,
когда изобилие хлынет под ноги, золотое, червлёное, тающее во рту, приумножая…
Как хлопушки в Новогоднюю ночь, мечущие на пол прибывающее конфетти.


3

Ежи объявляются с наступлением темноты,
фыркающим пыхом пугающие друг друга.
Острые мордочки, мелькающие язычки
подтачивающие белизну молока
по заботливо приготовленным блюдцам.
Подслеповатые, топочут, опрокидывая чеплашки
с кошачьим кормом, торопятся захрустеть
сухим треском сухариков, а испугавшись
моей тени внезапной - неуклюже бегут,
переваливаясь, в куст гортензии, прячутся
в срезанных ирисах.

Отсидевшись, всё повторяется заново:
убывающее подбавленное молоко,
неутомимый хруст из банки подсыпанных,
одуряющих чем-то мясным, невозможным
корочек корма…
Спины округлые под игольчатыми кафтанами,
лапки мельтешащие в сафьяновые сапожки
обутые… Что ж – не будем мешать.

Дверь замкнём на замок и предадимся сну…
До утреннего разора перевёрнутых блюдцев,
опрокинутых опустошённых пластмассок,
разбросанных в отъявленном беспорядке.
Хватит ли нам, дорогая, оставшегося молока
на пару бокалов привычного кофе,
пробуждающего от этого наважденья?
Или пора велосипед оседлать и отправиться
к торговцам удоем рассветным, парным,
сидящих на раскладных стульчиках зазывалам…
Вдоль автобусного кольца, - давних знакомцев.


Август 2025г