Мой бургунди

бургунди течет по внутренним трещинам, 
как сон, соскальзывающий с ресниц, 
оседает на запястьях, 
как пыль забытых библиотек.
он скользит между словами, 
разбиваясь на медленные искры, 
на вдохах, что так и не стали речью, 
на взглядах, оставленных без движения.
прикасаешься — осыпается, 
как золото, истертое пальцами, 
пытаешься удержать — уходит 
в изгибах ладоней, в морщинах вечера.
бургунди зреет в складках молчания, 
в недопетых строчках заблудших песен, 
в письмах, забытых на краю мостов, 
в утренней зевоте заброшенных улиц.
бургунди тяжелее ветра, 
легче дыхания перед сном, 
он пахнет прогретым железом 
и иссушенными садами без имен.
бургунди не цвет, это зыбкая память, 
отражение в запыленном зеркале, 
отголосок несбывшегося, 
растаявший между временем и сном.
в стенах, что держат запах веков, 
в тишине, что знает все имена, 
бургунди рассыпается шелестом, 
шепчет безголосо: "было".
и каждое "было" — как дрожащая нить, 
каждое "было" — как забытый аккорд, 
и в нем растворяются города, 
тени, ладони, дыхания.
а потом — только воздух, 
переполненный эхом, 
только шаги без дороги,
только след света на закрытых глазах.