Патриархальный старый мир

Мы рождаемся в мире, 
где за руки держат предрассудки, 
где учат тихонько терпеть, 
где мужчина — якорь и центр, 
а женщина — вечный маяк без права свернуть. 
С малых лет нас учат смеяться неслышно, 
стирать с колен кровь, улыбаясь, 
быть нужной, удобной, спасительной, 
быть чей-то мечтой и наградой, 
не спрашивая себя: 
а я-то чего хочу? 
хочу ли вообще?
Мы встаем на растяжку: работа — плита, 
плита — работа, 
без права на срыв или отдых, 
с глазами уставшей Мадонны 
и сердцем — бесшумной фабрики жертв.
Мы лепим из них богов, 
ставим пьедесталы в каждом слове, 
в каждом поступке — подношение, 
в каждом взгляде — одобрение или вина, 
и в этом — теряем себя.
И если одна из нас вдруг скажет: 
"Я не хочу так", 
выйдет из круга, 
пойдет не служить, а жить — 
ей вслед полетят ножи. 
Ее назовут холодной, гордой, 
обвинят в одиночестве, 
в бездушии, в предательстве рода.
Потому что страшно — 
увидеть, как рушится мир, 
где ты всю жизнь строила алтарь 
для кого-то, 
забыла своё имя, 
похоронила свои "хочу" и "не хочу" 
в маленьких красивых гробах.
Мы сами становимся стражами клеток, 
которыми нас заковали. 
Мы режем друг друга за смелость, 
за выбор быть не тенью, 
а светом.
Но я вижу — трещины ползут по стенам. 
Я слышу — кто-то поёт своим голосом. 
Я знаю: можно — иначе. 
Нужно — иначе. 
Всё ещё можно успеть — родиться собой.