Венок Сонетов

0
Он приходил ко мне перед рассветом,
Как тихий свет, что тает в хрустале,
Вдруг оживлял заснувшее в стекле
И первый луч, скользнувший в мире этом.

И взгляд тот вопрошал: «Ты всё познал?
Бог мой! Ты снова дышишь этим прахом?
Твоя душа — сосуд с тревожным страхом.
Неужто ты, мой брат, не осознал,

Что вечность — это фон для мук истлеть?
Их бесконечный дух томят тревоги.
Тебе открою правду я с порога:
Ценны мы тем, что суждены сгореть!»

С тревогой и отчаянной тоскою
Входил в мой дом, дыханьем споря с мглою

1
Входил в мой дом, дыханьем споря с мглою,
Как вечности беззвёздный окоём,
Всему в округе оглашал подъём
И с фразой, обречённою и злою,

Которая звучала: «Верный друг,
Ты видишь? Боги спят в своей лазури!
Их вечный сон — лишь отсвет нашей бури,
Где каждый вздох — неповторимый круг.

«Мы — большее, чем их любой закон,
Мои слова прими, и без сомненья.
Мы — оправданье всякого паденья,
Мы — соль земли, мы — кризис и канон».

Он поднял перст к стеклу, сказав, что знает,
Как у ручья внезапно иней тает.

2
Как у ручья внезапно иней тает,
Не жизнь, не смерть, не долгий путь, а боль,
Что разрывает времени юдоль,
Вскрывает душу, но не исцеляет.

Любовь – что скальпель для иных речей,
Нарыв блаженства, трепета, обета
И нет страшней, и нет святей пред небом,
Чем глянуть в бездну, ставшую твоей.

И в этот миг, пронзительный подчас,
Где счастье – лишь синоним для паденья,
Приходит мысль, лишённая значенья:
Что вечность – это миг, продлённый в нас.

И длится он без смысла и без света.
И смотришь в пустоту, где нет ответа.

3
И смотришь в пустоту, где нет ответа,
На звёздный склеп, на бездну без примет,
Где наше «я» теряет свой секрет,
Сгорая, как упавшая комета.

Любимая, в твоём надменном «нет»
Звучит тот самый ужас перед этим.
Певец вселенной - холоден, не светел,
Твой взгляд – вот мой единственный сюжет.

Ловлю его, желаньем освещён,
Ловлю твой смех, твой гнев, твои укоры,
Чтобы сложить из них свои Соборы,
Свой Вавилон, что будет обречён

Забвеньем времени, другим утехам.
Любовь – лишь то, что отзовётся эхом.

4
Любовь – лишь то, что отзовётся эхом,
Ответ на шум бессмысленных миров,
Доносится он сквозь гранит веков
Тревожным, нервным, но блаженным смехом.

Любимая, мы – голос в тишине,
Мы – звук, что ищет ухо в клетке формы,
Чтоб обрести её в изгибах томных,
В изгибах губ, что шепчут прямо мне.

И этот шёпот… (был я обречён)
Понять из книг божественных и плотских:
Он – мост над бездной, шаткий и короткий
И мы с тобой, замёрзшие на нём.

И длится миг, и длится без исхода,
Без обещаний, света или рода.

5
Без обещаний света или рода,
Без оправданий перед ликом сил,
Лишь этот шаг, что сердце положил
На твой алтарь, желанная свобода.

И в этом жесте – весь испуг и вой,
И вызов тем богам, души лишённых,
Чей вечный дух от ужаса сражённый
Пред нашей кроткой, жалобной слезой.

Они глядят, как мы, любя, творим
Из плоти миг, что вечности приравнен,
В нём – соль и боль, и смех — всё это явно
Приметнее, чем вечно быть слепым.

И этот миг – единственная плата
За нашу участь быть судьбой распятым.

6
За нашу участь: быть судьбой распятым
В ладонях Рока, чей размерен шаг,
Любовь — единственный священный маг,
Что чертит нам перстом своим предвзятым.

Мы пишем им и вторят зеркала,
На теле, что становится строкою,
Пока заря не смоет голубою
Ладонью всё, что ночь нам принесла.

Любимая, в твоём дыханье — след
Той вечности, что начисто забыта,
В твоих глазах надежды тень размыта,
Воскресших обещаний тусклый свет.

Мы зажигали свечи и тревогу
Словами, что не долетали к богу.

7
Словами, что не долетали к богу,
С молитвой, опрокинутой во прах,
С тобой, что стала холоднее плах,
В покинутом заброшенном чертоге.

И в этот миг я понимаю: да,
Она была права. Всё это – мука
Богов, лишённых сердца и науки,
Страдать. Они завидуют всегда

Тому, что, совершив невинный грех,
Смеёмся и целуемся на крае
В тот миг, когда, смеясь и обнимая,
Друг друга видим, забывая всех.

Вино – рекой бездонного сосуда…
И нету дна, и нет иного чуда.

8
И нету дна, и нет иного чуда,
Лишь пена губ, что солона на вкус,
Да хриплый крик, что вырвется из уст
В момент, когда срываешься оттуда.

И падаешь, пронзая вихри мира,
Сквозь сны, что стали явью, и обратно,
Чтоб обрести в финале благодатно
Покой любви, без радости и пира.

Любимая, как сладостно парить,
Иль это тень твоя летит над бездной?
Ты — компас мой в пустыне бестелесной,
Ты — боль, что заставляет сердце жить.

Мы падаем. И в радости паденья
Различья нет меж нами и забвеньем.

9
Различья нет меж нами и забвеньем.
Мы — пыль его. Мы — тень. Мы — вечный стон.
Поднять упавший некому хитон,
Что прикрывал любовное волненье.

Лишь ты одна, среди всей этой тьмы
Последним маяком горишь. Спасаясь,
Я поплыву на этот свет, срываясь
С цепей своих, с надежд, с самой судьбы.

Любимая, в твоём сиянье – ад
И рай в одном сверкающем сосуде.
Я пью его, надеясь выжить в чуде,
Пустыню превратив в цветущий сад.

Так, с каждым залпом близится свобода,
И это — крест, что нам дала природа.

10
И это — крест, что нам дала природа
Познать на прочность мирозданья ось,
Сорвав покровы, словно грозный гость,
Нагой увидеть суть под небосводом.

И в этой наготе — нет места лжи.
Ты, ищущая свет в ночи вселенной,
Заблудшему в потёмках, неизменно
Подашь незримо ключ своей души.

Любимая, в объятьях снова мы.
Мы — словно две свечи в ладонях тлена,
Чьи тени стынут на стенах измены,
И ужас звёзд, что льётся с высоты.

И в этом — бунт, и в этом — наша вера,
Сгорая, мы смеёмся над химерой.

11
Сгорая, мы смеёмся над химерой,
Над вечностью богов, что без огня
Так холодны, как мрамор у ручья,
И не познать им жажды и потери.

Мы превращаем плоть свою в слова,
В дыханье, в стон, в молчанье, в исступленье,
Чтобы оставить хоть одно мгновенье
Вне власти их бездушного родства.

Любимая, сонет наш — это крик,
Что эхом разойдётся беспримерно,
Нарушив их покой высокомерный
Пусть на мгновенье, но и этот миг

Ценой всей вечности. В нём — наша сила!
Любовь, что в нас горит, их поразила.

12
Любовь, что в нас горит, их поразила
Вселенским светом сквозь туман веков,
Слепящей вспышкой в бездне их оков,
И болью, что однажды отступила.

Свидание одно, иль взгляд один.
Да пусть продлятся хоть одно мгновенье!
Познать, что жизнь — не призрачное тленье,
Послужит указанием другим,

Что пьют из чаши молодой зари
За вечный пир, стирающий закаты.
Любимая, и даже в час утраты,
Твой голос будет петь в моей крови,

И сладкий, долгий сон с его заветом,
Что приходил ко мне перед рассветом.