Под листвой

Сначала - лишь шорох, лишь шепот пустой,
Листва шелестит над моей головой.
Я думал: «Пустяки, хлам лишь у ног,
Задач ворох тихий, привычный порог».

Сквозь сырость и слякоть тянулись дела,
Как капли на стёклах стекла зола.
Саднило слегка, но я шёл всё вперёд,
И пепел скрывал недожаренный плод.

Скромный огарок в гниющем листе,
Спрятан в сыром, в полусгнившем кусте.
«Что мне — горочка листьев и прах?
Я ведь велик, я ведь сам себе страх».

Но вдруг - не листва. Но вдруг - угольки.
Сквозь шёпот - шипение, сквозь дым — огоньки.
И жар нарастает, и спину грызёт,
И пламя зазубренный хребет дерёт.

Сухой позвоночник - как щепка в костре,
Тупая пила - и треск по спине.
И кожа, покрытая струпьями, рвётся,
И трещины в ней, огонь проберётся.

Горой разгораясь, костёр разрывал,
Горячими клещами плоть вырывал.
Громыхал, грыз, рвал, раздирал до ядра,
Гроза в моём теле, живая жара.

Уж больше не шёпот, не шорох листвы —
Жужжание, рёв, ожившие сны.
Железный огонь жадно жилы жуёт,
Живое сдирая, кость за костью берет

Растерзан, развеян, разодран — в огне.
Разжёванный — в жилах, в земле и в войне.
Рычит, разгорается, рвёт и сгрызает,
Разбитого — пеплом назад возвращает.

…И стало так тихо. Лишь лёгкий провал.
Листва колыбельную мне напевала.
И пламя, лизнувшее душу едва,
Улеглось в темноте, как беззвучная мгла.