На суде

Встать, суд идёт!

Садитесь, господа!

Сегодня на скамье подсудимых моё сердце.

Его так часто разбивали, что народ подумал,
а не виновно ли оно —
моё бедное-несчастное сердце.
Скажите, оно такое давно?

Может, слишком горячее?
Вот и обжигаются кто ни попадя…
Может, чересчур большое?
Вот и врезаются лбами,
расшибаются насмерть,
словно мотоциклисты по пьяни
попадают в просак.

Люди, ответьте, что с ним не так?

Оно, как и все, хочет любви,
нежных касаний и трепета сказанных слов.
Моё сердце желает… нет, требует! — покоя
и правильно наложенных швов.

Моё сердце, как мишень, все стараются ударить больней,
давят на жалость и количество бесцельно прожитых дней,
стараются уличить в неверии и страхе,
а на самом деле даже не знают,
что сердце моё из нержавеющей стали.

И стали однажды так нелепы обещания
беречь моё сердце.

А что беречь-то,
если в итоге от него осталось лишь
место?

И то — для прощания.

Для наказания.

Лобное место.

Что молчите?

Язык проглотили, словно
зеваки, устремившие взгляд свой в небо —
там Бога нет,
наверное, вышел за вином и хлебом,
и вот уж вышло солнце из-за туч —
глазам так больно,
что отдаёт в виски.

Моё сердце исполосовано
на эти бездарные стихи.

Моё сердце — луч.

Через увеличительное стекло — горит,
скулит, как сука,
просит пощады.

Помилуйте моё сердце, Боже,
оно всём вам расскажет,
ничего не скроет, будет честным,
исцелением чудесным
вам откроется оно.
Что же вы за люди, если
всё уже предрешено!

Расстрелять, четвертовать, а может,
попросту забыть?
Как тяжело сердцу нелюбимым быть.

Так вот какой итог —
влачить страданий крест,
тонуть в грязи и мат пятиэтажный
проникнет в уши, словно моль
изъест всю душу.

А кто повинен в том — уже давно неважно.

На суде
Декабрь, 2’2024
Слова — Adam Kesher