Ахтынский музей Отрывки из поэмы

1

Множество музеев есть на свете
Существуют Лувр и Колизей.
Да шар земной наш - разве это
Не музей? Один большой музей.

И в музее этом небогатом
(из цивилизации - лишь одна)
Мы живем, как будто экспонаты,
Каждый - уникальный экспонат!

2

Я бродил по залам Эрмитажа.
Был в музеях древней Хохломы.
И везде меня одна и та же
Смутная преследовала мысль.

Даже так: не мысль, а ощущенье,
Зревшее: внутри меня давно:
Время не имеет направленья,
Просто время в нас растворено.
 
...Но сегодня мы не будем трогать
Признанных шедевров красоты.
Я короче покажу дорогу -
В никому неведомый Ахты.

А в Ахты, как на бессменной вахте
Времени, как мудрый муравей,
Под пластами времени, как в шахте,
Трудится старательный музей.

И когда в Ахты я приезжаю,
Стариков проведав и друзей,
Каждый раз зачем-то посещаю
Этот краеведческий музей.

Что-то в этом домике снаружи
Привлекает, за сердце берет;
Может, просто купол неуклюжий
 И заборчик старый без ворот.

Может, то, что яблони и груши,
Обступив его со всех сторон,
Исподволь настраивают душу
На теченье плавное времен.

А внутри хожу я как по храму.
И в прохладной гулкой тишине
Надписи - как будто телеграммы,
Из веков плывущие ко мне.

Как листают желтые страницы,
Так, из зала в зал переходя,
Я иду тихонько, на границе
Двух столетий дух переводя.

Осторожно, как заходят в реку,
Если незнакомая река,
Я шагнул из бронзового века
В каменные, твердые века.

Тяжело шагая, как на ветер,
Под тяжелый, частый стук в висках
Я пошел ущельями столетий,
Как зажатый в каменных тисках.

Словно камень чиркнули о камень,
В этом зале дрожь меня берет.
Каменными, длинными руками
Кто-то мне загородил проход...

Я смотрю на каменные плиты:
Злые плечи, скошенные лбы...
Словно вся эпоха неолита,
Ощетинясь, встала на дыбы.

И на камнях выбитые знаки,
В каменной зажатые горсти -
Не прочесть, не выволочь из мрака.
На кумыкский - не перевести.

И опять подумал я устало:
"Ни к чему буквальный перевод.
Все поймет в безжизненные скалы
Намертво вцепившийся народ".

Кто всю жизнь имеет с камнем дело,
Узнает другого сквозь века.
Пишется история не мелом -
Кремнем выбивается строка.

И строка, она из сотен тысяч
Пробилась, хоть и нелегко:
Из глухого камня искру высечь -
Вот в чем главный смысл тех веков!

Может, где-то на равнинных реках
Жизнь была беспечна и легка.
Мы не знали глиняного века.
Каменные - вот наши века"

Мы потверже. Мы росли на камне.
В наших пашнях - выше облаков
По крупице собраны, по капле
Пыль долин и влага ледников,

3

Я обошел музей. Последний зал
Наполнен экспонатами иными.
Сюда заходишь словно в арсенал
С неловким чувством боли и гордыни.

Старательно разложены вокруг
Кинжалы, сабли, ружья и патроны.
И слышу я мечей тяжелый стук,
И звон подков, и ржание, и стоны...

Здесь до сих пор война...
Здесь никогда,
Наверное, не смогут помириться
Ни с ятаганом гибкая гурда,
Ни с русской пушкой горская бойница.

Вот под стеклом серебряный кинжал.
Как утверждает надпись. Кули-хана.
Кто первый раз в руках его держал?
Последнему кому досталось рана?..

Сожми эфес - закапает в стакан
С кинжала кровь, любого яда злее.
Дербент на месте. А кинжал в музее.
А где теперь тот самый Кули-хан?

А вот лежит богатое седло.
Оно принадлежало Надир-шаху.
Его по миру золото влекло.
И завлекало: ни золото, ни шаха...

И в этом зале, как всегда, народ.
Не протолкнуться, сколько здесь народа.
Что их сейчас к оружию влечет,
В двадцатом веке мирных садоводов?

Один в столбняк впадет, не сумев
Глаз отвести от хищного железа.
Другой склонился низко над обрезом.
У каждого есть что-то на уме...

Смешней народ. Воистину смешной.
И все его оружие - смешное!
Ведь не война же жив он, не войной!
Но что-то есть в оружии такое,

Что тянет человека, как магнит,
В какую-то бессмысленную пропасть.
Двадцатый век наш будет знаменит
Оружием.
Все остальное - пропуск.
 
Сначала - камень. Мало. Дай кинжал.
Двуручный меч и пика - тоже мало.
Ружье, винтовка, а когда нажал
Впервой гашетку - дальше как по маслу!

А дальше - все вперед и наобум.
Призывы, просьбы, лозунги - все мимо!
Ничто не остановит этот бум,
И даже Нагасаки с Хиросимой

В нещадной гонке - только эпизод,
Эксперимент на уровне кошмара.
А что еще за поворотом ждет?
Откуда ждать последнего удара?

...Конструктор пик, изобретатель лат,
Фанаты войн, а в прочем - дилетанты,
Оружие - не главный наш талант!
Если вообще здесь место есть таланту.

4

Много солнца в ауле Ахты.
Даже если в окрестностях хмуро.
Тянет солнце, как струны чунгура,
Золотые лучи с высоты.

Я смотрю на Саида чунгур
И другого певца вспоминаю,
Ирчи Казака я вспоминаю,
Когда вижу Сайда чунгур.

Не бывает гнезда без птенца.
Не бывает птенца без полета.
А народ, изнывая от гнета,
На вершину возносит певца.

И, спускаясь с вершины, певец
Начинает идти по аулам,
Пока песню его не задуло
Или в глотку не влили свинец.

Было время - Саид был таков.
За Саидом пришел Ирчи Казак.
Как дышал, так и пел - без подсказок,
Не для шахов, а для бедняков.

И бродил примитивный мотив
По аулам, тропинкам и скалам,
И раскачивал троны Шамхалов
Незатейливый этот мотив!

И под песни, идущие вширь, -
Дело сделано! - с легкой ухмылкой
Зашагал он в сибирскую ссылку.
Но его не сломила Сибирь.

И как только на небо взгляну -
Две вершины, его и Саида,
Держат небо, скрываясь из вида
И на небе сливаясь в одну!

5

Историка знавал я одного.
Он рос в чинах и званьях год от года.
Но никогда в истории народа
Не признавал святого ничего.

И все с плеча охаивая сплошь,
Он верил лишь в таблицу умноженья.
Ты спросишь, как достиг он положенья?
Да только к правде прибавляя ложь!

Очки на нем - вообще с ума сойдешь.
Он их, наверно на ночь не снимает.
Лежит всю ночь и головой кивает:
- Все ложь, все ложь, все ложь,
Все ложь, все ложь...

Всю жизнь он тень наводит на плетень.
И ни во что не верит, даже в даты.
То ли очки кривые виноваты,
То ли мозги, что тоже набекрень.

Такому волю дай - и он попрет!..
Камня на камне за ночь не оставит,
Уж я не говорю, от Дагестана,
Любой народ с лица земли сотрет.

Все истребить, что объяснить нельзя, -
Вот в принципе и вся его метода.
Вот так и жил, все время из ружья
Стреляя по истории народа.

Всю жизнь скуля и ноя, как щенок,
Стрелял, стрелял, стрелял, что было силы.
А прошлое прицелилось разок -
И нету парня! Выстрела хватило.

История!
Историей лечись.
История не может быть бесцельной.
История - вот кладезь наш бесценный.
Историей гордиться научись.
 
Все прошлое вбери в себя, мой друг.
Запомни, растолки в себе, как в ступе.
Ведь наше завтра тоже не наступит
Без прошлого. И чтоб замкнулся круг,

Пусть наступает настоящий день
Не просто как бессмысленная дата.
Ведь он каким-то чудом, не куда-то,
А в прошлое -
отбрасывает тень!

И мы каким-то чудом здесь и там
Одновременно все же существуем.
Боимся прошлого - на будущее дуем.
И потому теряем здесь и там.

6

Земля - не очень крупная планета.
С Гуниба1 вся на сто сторон видна.
Как по шнуру - граница тьмы и света.
Но солнечная - больше сторона!

Все, что прошло, - тому возврата нету.
А будущее - рядом, как в огне.
И все, что есть хорошего на свете,
На солнечной, на нашей стороне.

1 Гуниб - вершина Дагестана
 
И времени свидетели живые
И мертвые - все сходится во мне.
И я смотрю сквозь щели смотровые
На солнечной и темной стороне.

Я не мудрец восточный и не дервиш.
Ведь нелегко бесстрастным быть вдвойне,
Когда на пульсе жизни руку держишь
На солнечной и темной стороне.

Я не пророк, чтоб знать, что будет с прошлым.
Он как будто не в чести у нас.
Но времени свидетели дотошные
О нем еще поведают не раз.

А с прошлым, друг мой, шутки плохи.
Как континент выходит из воды,
В любой момент могут рвануть эпохи,
Как старые армейские склады.

...Земля - не очень крупная планета
С Гуниба вся на сто сторон видна.
Как по шнуру - граница тьмы и света.
Но солнечная - больше сторона!