Шерри-бренди

Черновик (просто не будет связи некоторое время)


\
Разложи мирозданье
На аз и на ять
Чтобы школьное знанье
Под размер подогнать

Чтоб во веки и присно
Волей всех языков
Только истина истин
А не свара богов

Разложи мое слово
Разбери потроха
Подношенья такого
Искупленья греха

Может только и надо
На нестройном пиру
Я конечно в награду
Бессловесно умру

Чтоб ни богом ни людом
Ни на ять ни на аз
Не членилось бы чудо
Всем сестра'м напоказ

\
Нисходящее созданье,
Белогубый нежный рот
В никотиновом тумане.
Право, ангел. Даже пьет.

Прячет улицу в ладонях,
Обволакивает дом.
Этой ночью мы утонем.
Два «Титаника» со льдом.

Это вечность? Это вечность.
Что там видно? Ничего.
Темнота бесчеловечна
Без дыханья моего.

Так однажды уже было.
Так и будет без меня.
Вся вселенная кружилась
Над источником огня.

Убывая, разгорался
Негасимый фитилек.
Где-то новый мир взорвался.
Где-то сжался в кулачок.

В полночь пиковая дама
Тушит свет, как свет в передней.
Закрываю Мандельштама,
Допиваю шерри-бренди.

\
Елена мы упавшие троянцы
Дочь Ирода ты обещаешь праздник
Ты тьма имен без права обознаться
Перед тобой стоят как перед казнью
Ты убиваешь сопричастных тайне
Не надо полнолуния бояться
Что суждено тому дано случиться
Смотри как едет в небе колесница
Мы избраны присутствовать при танце
Как Саломея избрана кружиться
Еще не облетело покрывало
Еще крыло не уронила птица
И черной стороны не показала
Мы встретимся чтобы успеть проститься
Два зрителя в слепой ее глазнице
Два призрака пустого кинозала

\
Одинокое сердце мое,
Ты устало от пляски над бездной.
Но веселые песни поет,
Но играет на скрипке железной

Нелюдимка слепой музыкант,
Колокольчик дорожного звона.
Не по звездам читающий Кант –
Анархист без суда и закона.

Над распахнутой бездной – играй!
На оборванных струнах и нервах.
Ты слепец – и невидимый край
Не рождает чудовищ химерных.

Есть минута в беззвездной ночи,
Беспросветная, глухонемая,
Где кричат никому: «Не молчи!»
И один лишь безумец играет.

\
Мы до нитки истерлись-промокли,
Мы замерзли до самых костей,
И не видно на глаз и в бинокли
Было в небе ни звезд, ни огней.

Он зажег в помещенье горелку
И, пока просыхало белье,
Дрожь от крупной дробилась до мелкой,
Про житье затянул бытие.

Ты-то знаешь, старик, ты-то помнишь
Не пылавший еще Нотр-Дам.
И заваренный в кружке шиповник
Все течет по губам, по усам.

Ты рассказчик, известный с рожденья,
И тебе ли не знать, старику,
Как, бывает, начнешь предложенье –
А коней не догнать на скаку.

Продолжай, это все же красиво.
Это черт знает как хорошо!
Лучшей песни и жизни счастливой
Вот ведь ангел – и тот не нашел.

И уже на краю, у обрыва,
У всего бытия на краю
Он такой завернул отрывок,
За какой нобеля отдают.

И прервать, и спросить неудобно:
Где положенный смертный финал?

«Давайте о жизни подробно:
О солнце, о ветре, о волнах.
О дружбе, любви, безусловном…»

Из всей этой книги огромной
Он строчку одну потерял.

\
Оживут застывшие картинки
На обоях, в трещинах стены.
Рыцари сойдутся в поединке,
Просто потому, что созданы.

Не тобой, мое воображенье,
Ты пока смотри из-за кулис.
Для того проиграно сраженье
И актеры вызваны на бис,

Чтобы ты, ни разу не сдержавшись,
Проломило стену, понеслось…
Вряд ли утешая пострадавших,
Вероятней – как по лесу лось.

Чтобы щепки в стороны летели,
А деревья падали плашмя.
Стойте, лорды! Что вы, в самом деле!
У меня под носом без меня!

Я уже не тень и невидимка –
Выступаем! Барабанов дробь.
Оживают мертвые картинки.
Капает всамделишная кровь.

\
Ты смотрел на мою звезду
Миллионы ночей назад.
Там цыгане глаза крадут,
Возвращая бездомный взгляд.

Ах, зачем им твои глаза,
Чтоб ночами молчать в окне?
Будто что-то должны сказать,
Но сгорают слова в огне.

А моя – по следам за мной.
А потом – от меня бежит,
Умирая с чужой зарей.
Вот такая вот  в с ю д у  ж и з н ь.

Как звезда – подмигнет Земле.
Я как жизнь – передам привет.
Вот такая  з в е з д а  п о л е й.
Вот такое вот  с м е р т и  н е т.