Из судового журнала

Судовой журнал капитана,
Начинался со слов:
"Если не видел в зеркале - дно,
Значить тебе здесь не место.
Девиз этого брига -
"Свобода, женщины и вино."
Здесь полный аврал,
И если ты не упал,
И не скатился в пропасть
До уровня полёта птиц здешних.
Значит ступай прочь.
И позабудь этот богом забытый скворешник.
Где властвует шторм и ночь.
Где время и высота полёта
Птиц, населяющих сей чертог,
Определяет не время года, и не погода.
А только лишь ром и грог.

Где за проклятье считается затяжной штиль.
Где блеск отдраеной палубы, сулит капитану бунт.
И чтоб не сойти с ума,
Матросы в кулачных боях,
Делают ставки.
В которых счастливчик Джек,
Может стать неудачником.
Ибо если Вы помните,
Высота полёта измеряется не в футах,
А полнотой стакана.
Разрази меня гром, боцман!
Одному морскому дьяволу известно,
Почему экипаж не вздёрнул тебя на рее.
Когда ты намочил в трюме порох,
Жаждая на абордаж, взять
Имперский линкор.
Славившийся беспощадностью своей
Ко всем пиратам.
Это стоило большой крови.
Обезумевший от потерь, безвозвратных
Таких же отщепецев как ты,
Ты пил Кровавую Мэри.
И не хотел оставлять разграбленый нами линкор,
Чёрт бы побрал его имя.
Видно не вспонить уже.
Обезумев кричал: "Оставьте,
Я теперь здесь капитан,
И требую отставки.
Я ухожу вместе с судном,
В этот последний путь.
Было большой удачей
Не потопить линкор, в этот день
А связать тебя,
Не желавшего разувериться,
В том, что не ты капитан,
И что отставки твоей я не приму,
Тем более не примет команда...
Порох в трюме уж высох.
На пламя летит свежачок.
Чтож преисполненный выси,
Желаний, учти морячок.
Скоро всё канет на дно.
Паршивой станет погода,
И останется только Женщина.
Она, вино и свобода.
От судна пару шпангоутов
Осталось лишь и журнал.
Нет в живых капитана давно.
Те выжившие, кто его знал,
Рассказывали о нём так -
Пламя в очах синих,
А на руке ножом, вырезанно имя...
Если ты всё-же смог, увидеть в зеркале дно,
Скоро познаешь тайну,
Смысла девиза брига.