Судьба шелкопряда

Я весь процесс рождения красы,
когда-то наблюдал на шелкопряде:
отклала бабочка в урочные часы
стопу яиц, продленья рода ради.

Из каждого яйца проклюнулся малыш,
нисколечко на маму не похожий.
Ты мама-бабочка красой не дорожишь,
они должны быть бабочками тоже.

Придёт пора им бабочками стать,
взрастят тела, пройдут метаморфозы,
и смогут красотою щеголять,
гордясь собой, красиво станут в позы.

Тела взрастят, минуя красоту.
Важней всего, скопить большую массу,
плохую пусть потерпят простоту,
обогатят себя ценой пустой прикрасы.

Округлятся тяжёлые тела,
растянутся, разгладятся морщины.
Вот к виду  увальней еда их привела.
Им лечь бы в колыбель, кряхтя на спину.

Так каждый шелкопряд и поступил.
Тянул он нити из себя, без края.
Из нити кокон плотный, прочный свил.
 Стал кокон, как бы принадлежность рая.

Герой наш (назовём его – червяк)
свою возненавидел некрасивость.
Он образ бабочки впитал в себя, как знак,
признал в своём расходе справедливость.

Он жидкость ядовитую излил,
в которой растворился жиже мыла.
Детали новые в растворе находил,
и их с лихвой на бабочку хватило.

Красивой бабочке не в коконе житьё.
Она тот душный кокон прокусила
и, выпорхнув из кокона в бытьё,
окрестный мир собой заворожила.

Порхала эта бабочка вокруг.
Похожего нашла и полюбила.
Давно известный завершился круг.
Она обычай предков повторила.

Умеет быть счастливым шелкопряд,
но он живёт под властью человека.
А люди ради шёлка не щадят.
Не всем дают прожить остаток века.

Подержат коконы над паром кипятка.
Червяк несчастный тут же погибает.
А человека жадная рука
нить кокона на скалку намотает.