Не серьёзные вопросы, мысли по серьезному

Ну почему, ну почему, листья кленовые не растут на берёзе,
И листья красивые, и было бы много пользы.
Ну почему, почему я так мало пишу песен в прозе,
Мне это совсем не нужно, или очень сложно?

А может, в этом скрыт секрет большой природы —
Что клён хорош узором, а берёза — светлою корой?
Что песня просится в рифму, а проза — в вольные исходы,
И каждая тропинка ведёт к своей особой цели, не к другой.

И если б вдруг берёза примерила кленовый наряд,
Она бы потеряла ту легкость свою и серебро.
А проза, став песнею, возможно, потеряет взгляд
Тот глубинный, что льётся меж строк широким простором.

Так пусть же всё идёт своим чередом, своим путём —
Берёза шелестит листвой, назначенной судьбой,
А я хоть изредка, но прозой песню спою,
Чтобы душа вздохнула иной, особенной тишиной.

Ну почему, ну почему, листья кленовые не растут на берёзе?
Нарушили б они вселенский свой дресс-код своим багряным шиком!
Берёза в платье золотом грустила б о прошедших морозах,
А клён бы шептал: «Я просто художник, я так вижу!»

Ну почему, ну почему я так редко пишу песни в прозе?
Наверно, боюсь, что рифма, как ревнивая муза,
Заглянет в окно и в сердцах посчитает все слоги,
Спросит: «Где твой размер? Где профиль умный?»

А проза — как ветер: ей правила тесны,
Она не танцует, она — полёт без грифа «стихи».
В ней можно забыть про ритм, раствориться, как кофе в чашке,
И стать просто мыслью, что бредёт по полям наугад…

Так пусть же растут, где хотят, листья кленовые!
Пусть проза поёт тише, но — безграничными фразами.
Ведь мир прекрасен тем, что в нём есть место и клену, и берёзе,
И даже тишина меж слов песней звучит иногда.

Откуда в голове такие мысли, непохожие и сложные,
Как будто прогулялись тут какие-то прохожие?
То ли ветер принёс их с чужого поля,
То ли звёзды подбросили в полночном раздолье.

А может, это я сам в себе незнакомцем брожу —
То ли философ, то ли поэт, то ли просто молчу…
И кажется: вот она, ниточка — лови, принимай! —
А она обрывается, как у виска тишина.

Так и живём: то ли гости в себе, то ли хозяева мыслей своих,
И каждая новая дума — как след на песке от прилива.
Главное — успеть её сердцем услышать, пока не стёрла волна,
Или в строчку поселить, чтобы стала — не сном, а явью.

Откуда в голове мысли такие сложные?
Как будто в гости зашли прохожие незваные.
То ль с ветром примчались, то ль с ночью морозною,
Чтобы душу тревожить вопросами странными.

Ну почему, ну почему я так редко пишу песни в прозе?
Наверно, боюсь, что рифма, как ревнивая муза,
Заглянет в окно и в сердцах посчитает все слоги,
Спросит: «Где твой размер? Где твои тихие звуки?»

А проза — как река: в ней нет берегов рифмованных,
Но есть глубина, где тонут случайные фразы.
И мысль, не скованная ритмом, плывёт без оков,
Чтоб стать не песней, а честным признанием сразу.

Но, может, пора отпустить этот тайный испуг?
И дать прозе спеться с душою на свободе…
Ведь если душа — это музыка, то каждый её звук
Ложится на сердце и в прозе, и в строчке-сводке.