Любовь

Они любили друг друга как пожар — опаляя кожу, выжигая воздух в легких. Его пальцы знали карту её тела лучше, чем она сама; каждый изгиб, каждая родинка были для него священным текстом. Она читала желание в биении вены на его шее, ощущала его тоску в дрожи, что пробегала по его спине, когда он прижимался к ней в темноте.

Возможно, он любил её так же сильно. В этом и заключалась вся их пытка.

Они были как два дерева, выросшие так близко, что корни сплелись в один мучительный клубок, а ветви, стремясь к одному солнцу, лишь ломали друг друга. Каждое прикосновение было одновременно и раной, и бальзамом. Каждый поцелуй — попыткой вдохнуть жизнь в то, что уже было обречено.

Они пытались, да. Как пытаются устроить пикник посреди внезапного ливня. Они расстилали одеяло на мокрой траве, раскладывали еду, но вода заливала вино, хлеб становился мокрым и безвкусным. Они цеплялись друг за друга, стараясь не замечать грязи, в которую превращалась их любовь. Их тела сливались в отчаянном, яростном ритме, пытаясь заглушить тихий стон обреченности, витавший в воздухе. Это был последний, исступленный танец на краю пропасти — чем страстнее было движение, тем ближе они были к падению.

В итоге осталась только сырость. Холодная, липкая, проникающая до костей. И понимание, что даже самая сильная любовь — не щит от судьбы. Иногда дождь начинается посреди лета. И никакая страсть не может его остановить. Она лишь делает прощание более грязным и болезненным, оставляя на память не тепло, а холодную, влажную пустоту между когда-то сплетенными телами.