Астраханское восстание 1705 - 1706 годов

Астраханцы бунтовали,
Бунт тот «свадебным» назвали.

Волга - матушка река,
Широка и глубока.
Вниз по реченьке, по Волге,
В Астрахань путь очень долгий.
Град богатый и торговый,
Церкви, Кремль, в побелке новой.

А вокруг честной народ,
Покупает, продает.
Всюду лавки и амбары,
Всюду разные товары.
Над рядами шум и гам,
Бьют торговцы по рукам.

На базаре - рыбный ряд,
Стерляди, лещи лежат.
Продаются осетры,
Бочки, полные икры.

Из далёких южных стран,
Прибывает караван.
Гости в шелковых халатах,
А у слуг зипун в заплатах.
В караване – басурмане,
Персы, турки и армяне.

Вот купец из Бухары
На базар привез ковры.
На огромных, на арбах,
Хлопок привезли в тюках.

Продают купцы-армяне
Экзотические ткани.
Ну а гости из Дамаска -
Серебро, ну просто сказка.
На Восток, окном был град,
Так в народе говорят.

Власть царь Петр укрепляет,
Воеводу назначает.
Чем же новый воевода
Вызвал ненависть народа?

Ржевский – воевода строгий.
Вводит новые налоги.
Но не в царскую казну,
Шло добро в доход ему.

Ввел налог «на погребы»,
В полыньях – за сбор воды
А еще на печи, бани,
Был зимой налог на сани.
Документ был из архива,
Ввел налог на варку пива.

В городе торговый люд
Обирают там и тут.
Изменились и порядки,
Стали много больше взятки.

Рыбаков он разоряет,
Ловлю рыбы запрещает.
Кто остался зимовать,
Вынужден был голодать.
Бурлаки, работный люд,
От цинги и глада мрут.

Ржевский хлебную торговлю
Сдал на откуп, и был в доле.
Нам о том известно с вами,
В доле был с откупщиками.

Коли судно приходило,
То причальный сбор платило,
Сбор отвальный брал деньгой,
Когда судно шло домой.

Астрахань – град приграничный,
Вдалеке от «игр» столичных.
Гарнизон комплектовали -
Ненадежных высылали.

Было средь стрельцов волнение,
Было бунта подавление.
Царь восставших не прощал,
Стрельцов слободки разогнал.

В царства разные концы,
Были сосланы стрельцы.
Немало тех, кто бунтовал,
На службу в Астрахань попал.
Бедствует служивый люд,
За службу денег не дают.

В Астрахани, на базаре,
Объявился ловкий парень.
Этот хитрый мальчуган,
Был по имени Степан.

Говорят, происходил,
Из стрельцов, что царь казнил.
Кем он был, никто не знает,
Ходит, слухи распускает.

Он народу объявлял,
На войне царь Петр пропал.
А теперь без государя,
Делят Русь князья-бояре.

Он за слухи из столицы,
Мог бы языка лишиться.
Правду скажет, или врет,
Слушает честной народ.

Степашка Москвитин слух распускает,
А бабки на рынке ему подпевают:
Указ будто слышал в столице,
Семь лет никому не жениться.

И обыватели верят в обман,
Что девок всех выдадут за басурман.
Для них женихи-басурмане,
Отправились в путь из Казани.

А бабки, крестясь, продолжали кричать:
«По иноземному будут венчать!»
Стоят, причитают бабки-кликуши,
А люди посадские слушают, слушают.

Выдать стремятся отцы дочерей,
За православного, замуж скорей.
По городу многие свадьбы играют,
Песни поют и ковши наполняют.
Венчается в церквах почти сотня пар.
Все, от посадских, и до бояр.

У слухов и сплетен всегда есть причина,
Бороду брить должен каждый мужчина,
На площади главной услышал народ,
Царский указ «О побритии бород».
В кафтанах, коротких, чтоб люди ходили,
Фасона немецкого платье носили.

Но ежели кто с бородой щеголял,
Страже особый жетон предъявлял.
Который давал разрешение,
На бородищи ношение.
Случалось, что ежели кто не побрит,
На площади был батогами он бит.

А Ржевский, солдатам своим указал,
Бороды чтобы служивый срезал!
А ежели в длинном кафтане кто шел,
То резать велел по колено подол!
Это его указанье,
Станет причиной восстания.

Продолжалось так два года.
Правил Ржевский-воевода,
Властвовал, и всем мешал.
Город Астрахань восстал.
У народа нет терпенья,
Обнищание, разорение.

Говорить о жизни вольной,
В дом, на улице Продольной,
Собрались, Шелудяк, стрелец,
И кляуз не страшась, доносов
Богатый гость пришел, купец,
Из Ярославля, Яков Носов,
Гаврила Ганчиков, бурмистр,
А от солдат пришел ротмистр,
Был от казаков есаул,
Что много выпил и заснул.
Монахи-старцы приходили,
Что старого обряда были.
Бывал здесь царский бывший стольник,
Который тоже был раскольник.

Средь них зрел заговор давно,
Был ненавистен воевода,
Да и свержение его,
Найдет поддержку у народа.

И по назначенному сроку,
Как минет день Ильи-Пророка,
По согласованному плану,
Напасть на Кремль, убрать охрану.

Подозревает воевода,
Бунта стрельцов не миновать.
Он у служивого народа
Решает ружья отобрать.
То воеводы указание,
Явилось поводом к восстанию.

Мерцают звезды южной ночью
И караульные храпят.
Бегут к Пречистенским воротам
Стрельцы и несколько солдат.

Стрелец сошелся с капитаном,
Ударом с ног его он сбил.
А иноземного матроса
Своею саблей зарубил.

К воротам бросился служивый,
Пусть телом худ, да ловок был,
Пролез, шельмец, под воротами,
Сломал замок, засов открыл.

Стрельцы, казаки и солдаты,
В кромешной тьме нельзя понять,
Прорвались внутрь, почти без драки
И Кремль стали занимать.

Бегут они на колокольню,
Бегут, где воеводы дом,
Маячат тени, слышны крики,
В окошке малом, слюдяном.

Начался бунт, мятеж, восстание,
На колокольне бьет набат.
Земля дрожит под сапогами,
Стрельцов, казаков и солдат.

К восставшим присоединились
Посадские, гулящий люд.
Приказных ловят, офицеров,
Их до смерти дрекольем бьют.

Не схорониться воеводе,
Из камня стены не спасут
Коль попадется он народу,
Толпа устроит самосуд.

Холопы, слуги, разбежались,
Семью, семью с собой не брал.
А секретарь, что иностранец,
При первом шорохе удрал.

Он видел, как бежит орава,
Он знал, что ждет его расправа.
И вот, скрываясь от народа,
Залез в курятник воевода.

Толпой оттуда извлечен,
Судом народным был казнен.
Лишь только крик раздался дикий,
Подняли Ржевского на пики.

Посреди площади соборной
На бочке Шелудяк стоял.
В руке свой он шапку мял.
Он горожанам разъяснял,
При всем скоплении народа,
За что убит был воевода.
На площадь приказных тащили,
Где триста человек убили.

Когда же унялась толпа,
Свершив кровавое отмщенье,
Объявят бунта вожаки,
Каким быть града управлению.

Как у казаков, будет Круг,
Совет Старшин бы правил градом.
Поборы, Ржевский что завел,
Жильцам теперь платить не надо.
Налоги, сборы упразднили
И недоимки всем простили.

Служивым плачены долги,
Из воеводиной деньги.
Виновных в недоимке той,
Рукой суровой наказали.
Служивым по сердцу пришлось,
Чтоб командиров выбирали.

Толпой бунтовщики гудят,
Зажечь восстание хотят.
Пограбить местных феодалов,
Но этого смутьянам мало.

Писали письма подметные,
Казаки их везли лихие.
На площадях их зачитали,
К восстанию, бунту призывали.

Огонь восстанья разгорался,
Мятежный бушевал пожар,
Бунтует крепость Терки, Гурьев,
Остроги, Черный, Красный Яр.

Стрельцы, гулящий всякий люд,
В поход, к Царицыну идут.
Под руководством Дериглаза.
Ушла мятежная зараза,

Хотел добраться до столицы,
Но даже взять не смог Царицын.
Войсками по пути разбит,
Обратно в Астрахань сбежит.

Быть может долго гнал гонец,
А может скрыть тот бунт решили,
Царю, что в Астрахани бунт,
Лишь через месяц доложили.

Восстание, бунт, когда война,
Для государства испытание.
А посему, бунтовщикам,
Жестоким будет наказанье.
Для подавления бунта,
Царем направлены войска.

Фельдмаршал получил приказ,
В поход с войсками выходить.
Ведет солдатских три полка,
Восстанье чтобы подавить.

За войском царским с шумом диким,
Скакали конные калмыки.
Мятежный город окружен,
Калмыки возле стен скакали,
Восставших выгнали с валов
И Кремль из пушек обстреляли.

Желая плахи избежать,
Страшась царева наказанья,
Народ, восставший предала,
Верхушка, вожаки восстания.

Ворота крепости открыли
И царские войска впустили,
Поверив царским обещаньям.
Но их казнят их колесованьем.

Зачинщиков в Москву везут,
Где ждут их пытки, дыба, кнут.
Два года долгих розыск был,
Бунтовщиков царь Петр казнил.

К Москве-столице, вдоль дорог,
«Глаголи» черные стояли.
Полуистлевшие тела
Порывами ветра качали.