Отец

Отец ушёл без лишних слов, уже не нужных никому. Он был печален и суров – сейчас я знаю, почему. Не мне судить, кто виноват, не разгадать судьбы гримас: ведь я тогда ходил в детсад. А может, в школу – в первый класс. Меня нечасто он хвалил – к чему, мол, баловать детей? – но направлял мой детский пыл на поиск собственных путей. Он знал, где что лежит в шкафу: где молоток и где пила, и как в реке ловить плотву, и как порезы от стекла лечить не йодом, а травой, и где в лесу растёт орех… Я был уверен: папа мой умеет всё и лучше всех.
Развод.
Незримая черта меж «до» и «после»… Не понять. И наступила пустота. И сразу постарела мать. Я плохо помню сцену ту – прошло так много долгих лет! – но помню эту пустоту: вот папа был, и папы нет…
Я часто думаю: а вдруг он заглянёт на огонёк? Мельком оглянется вокруг и скажет:
– Как ты тут, сынок?
Я молча чайник вскипячу с заваркою до черноты. Сперва немного помолчу, потом спрошу его:
– А ты?
Что говорить? Прошли года. Нам не вернуть того, что нет, а застарелая беда – плохая тема для бесед.
Я не желаю быть ханжой. Я бы сказал:
– А знаешь что? Я вырос, я уже большой, и всё давно пережито.
Он бы кивнул. И может, вдруг в глазах бы вспыхнул тот же свет, и потеплело бы вокруг, и он бы вынул горсть конфет – тех самых, с давних детских пор, и улыбнулся бы тепло; и время бы под разговор так незаметно потекло…
А может, нет. А может, он сказал бы:
– Ладно. Мне пора. Я понимаю – не прощён. Ну что ж… Всего тебе… Добра…