Чудо. 28 июля 1609 года

За веру христову стоять, дело чести,
Но воинов в крепости, только лишь двести…
Две сотни, способных оружие держать,
Две сотни, кто могут рубить и стрелять.
Две сотни усталых, измученных лиц,
На стан, вражий, смотрят со стен, из бойниц.

Латали они, как могли укрепленья,
На стены тащили большие каменья.
На башнях разбитых, под яркой луной,
Готовили чаны с горючей смолой.

Точили они бердыши, топоры,
Правили пики, рожны и багры.
В чистые, все, одевались рубахи,
Готовились к бою стрельцы и монахи.

Защитники видели со стены,
Как были тараны привезены.
Осадные башни, обитые тестом,
Даже турусы, везли, на колёсах.

Еще, два охотника, бывших стрельца,
Сказали, что пушку везут из Ельца,
Что ядра каленые может метать,
Ядрами теми пожар зажигать.

Что будет, к атаке, сигналом пожар,
А после, на стены, обрушат удар.
Дабы, на стенах, своих не побить,
Поляки, не станут, из пушек палить.
Скрывала в ночи предрассветная мгла,
Осадные разные эти дела.

Вот, над стенами, какое-то тело,
След красный оставив, в ночи просвистело.
Долго светилось, как с углем ведро
Упавшее наземь большое ядро.

Снова, след красный, оставив, летит,
Большое ядро, как метеорит.
Хотели враги им обитель поджечь,
Но, в крепости, нечему было гореть.

Вот третье ядро, все приходит в движенье,
Скоро начнется за Лавру сраженье.
Враги, уже сабли свои обнажали
И в темноте заряжали пищали.
Выставив в сторону Троицы пики,
Было понятно, что бой будет дикий.

Наемники слышали русский язык,
Конфликт, меж отрядами, сразу возник.
За вылазку, вражьи отряды приняли,
Как воры тушинские, громко орали.
Хвалились, кто первым на стену взойдет,
Сокровища Лавры себе заберёт.

Колонны смешались, слились в гурьбу.
И вдруг, друг по другу, открыли пальбу.
А после, мушкеты, когда разрядились,
За сабли, мечи, супостаты схватились.
Всю ночь, под стенами, да с разных сторон,
Выстрелы слышались, сабельный звон.

Уж утро… алеет зарею рассвет,
Туман покрывает окрестность, как плед.
Осадной машины, остов горелый,
Вокруг лишь туман, и такой белый, белый.

Стихнул, булата каленого звон,
Слышен, лишь, раненых ворогов стон.
Солнце на небе, когда появилось,
Страшное зрелище людям открылось.

Сотни, пред стенами, мертвых лежали.
Вороны, стаей над ними летали.
То волею бога, враждебная сила,
Пред стенами Лавры, себя истребила.

Пленники это потом пояснили,
Ко штурму, сигналы, запутаны были.
Одни, ожидали пожар, от ядра,
Другие хотели дождаться утра.

Казаки, на Дон, по станицам отбыли,
Потому, жизни свои сохранили,
На штурм не пошли, не пошли в наступленье,
Сказали, что Сергия было виденье.
Чудотворец их всех пристыдил,
Расплатой жестокой он им пригрозил.

Ушли атаманы, разгрому не рады,
Больше они не желают осады.
Уж несколько штурмов отбито подряд,
Даже Сапега, увел свой отряд.

Охотники вести потом приносили,
В осаде остались лишь малые силы,
Крестьяне, которых в деревнях набрали,
Все по дома уж давно убежали.
Кровью пропитана рядом земля,
Выжжен посад, в запустенье поля.

В крепость пробился Давид Жеребцов,
С ним сотни четыре московских стрельцов.
Еще были вылазки, были и схватки,
Вскоре сбежали враги, без оглядки.

Осада снята, и январской порой,
В Троицу въехал народный герой.
Войско входило в святую обитель,
С ним, Шуйский-Скопин, Михаил, победитель.