Kasta Diva Каватина

KASTA DIVA КАВАТИНА
(Стихотворное философское осмысление жизни Обломова, его Жены и Шольца)

В усадьбе помещичьей чинно, прилично.
В гостиной рояль. Он настроен отлично.
На стенах картины идиллий французских.
Но, все говорят вокруг только по-русски.
Хозяин радушный. Хозяйка жеманна.
Чего не хватает приезжему? – странно!
Приятель давнишний из немцев балтийских.
Из глиняной кружки пьёт импортный «Risling»
Ах! -Кружка упала, разбилась на части….
Хозяин руками всплеснул: - Вам на счастье!..

- Как, счастье? Какое?! – Обломов – мечтатель.
В усы усмехается давний приятель.

-Испейте кваску – чудо пассия рядом.
Смотрит на Шольца, волнительным взглядом.
С кислою миной испил с хреном кваса…
-Сыграй дорогая, что-нибудь наше!
-Что, дорогой, разве что «каватину»,
Иль серенаду?..
–Не русскую ж длинную!..
-В гости заехал к нам сам европеец.
(Подумали оба: «Истинный немец!»)
-Не русское, нет – что-нибудь италийское.
Из современного… Может аглицкого.

-Но я, дорогой, знаю лишь «каватину»
-Так спой хорошенько ему «Каста Диву»

-Обломов, приятель, Ser gyt – я так тронут!..
У Шольца глаза в декольте фройлянд тонут…
Он слышит рыдания клавиш рояля 
Звучит «Каста дива» и голос в печали.

-Ну, как тебе пенье супруги моей?..
Что, правда, прелестно?..
–Да, есть в нём елей!

Шольц слушал в пол уха, считая минуты…
Но дама была всё ж мила, без причуды.
Везёт же Обломовым, на дивных дам!..
И зря «Каста дива» звучит здесь – не там… -
Вот, где бы звучать ей… - О, «Каста дива»
Приятная пери к нему так учтива!..

Глазками же, ишь ты – так и стреляет.
Обломов то, увалень, не замечает!..
Внимательна так… - Не влюбилась ли, дура?!
Да, явно отстала деревни культура.
Я здесь, для нее, представляю сам Свет!..
ДА, мило поёт… В том претензии нет.
Обломов? – он тоже от скуки певец.
Поёт про какой-то небесный венец!..

Шольц чуть задремал, прикрывая глаза.
Как будто в раздумье… В углу образа
Светились фольгой золотистого цвета.
Шольц, видел себя на краю чуждо-света.
Где всё по-другому, смешно и старинно.
Даже рояль, что звучит, так наивно.
Девки сенные чуть прыскают смехом.
Вот, тоже нашли до себя потеху.

Но «Каста дива», сама «Каста дива»!..
Откуда в деревне глухой «каватина»?!
Которой, обломов в слезах подпевал.
Чего немец, Шольц этот, не понимал.
- «Ах, душенька!»- (слышалось, будто мираж), -
Спой уж «Лучинушку», Пусть, Он, что не наш,
Не русский, послушает наше, до боли
Не уступает что их «каламболям».

Но нет! Его баба, подобная - диву!
Играла, не слыша его «каватину».
В провинции дикой туземной столицы.
И так далеко от его заграницы.
Ну, где ещё сыщешь патриархальней?..
Шольц, морщил нос, как от вони сверх крайней.

Одетый сам модно, шик-блеск, по-аглицки.
Из мерной фляжки он пил старый «Risling»
И даже звучащая нежно музЫка,
Ему была лишня, безвкусна, безлика.
Как жизнь вся Обломова в скучной деревне.

- Бежать, бежать надо их этакой скверны!
Бежать и с собой увезти всю – Её…
Что здесь, за роялем… - Да-да… Всю Её!..
Красиво поющую о светлом счастье.
-Бежать! И сегодня же!.. Прямо в ненастье!..

Что занесло его в это убожество,
Барин в лаптях… И курей всюду множество?!

-Цыц бабы!.. Ишь смотрят всё из-за дверей…
-Бежать, непременно, как можно скорей!..
Оставив Обломова доброго с носом.
Подумал и – сделал!.. Без лишних вопросов.
В крытой коляске, пускай и не в частной.
С той, что ему во всём стала подвластной.

-Прощай же, Обломов! – радость, отрада!..
Тебе, брат, немногого в жизни и надо.
Всё есть, чем доволен, весьма бескорыстно.
Даже в ненастье, твоя душа чистая.

Усадьба и сад. И грибы есть в лукошке.
Газеты вчерашние, да Мурка кошка.
Что здесь разделяет надёжный уют.
Где нет лишь прогресса, вся жизнь без причуд.
Помещика… Что ест Ser«Добрый малый».
Провинциал и простак сверх отсталый.
Довольно глядит, повязав кошке бантик…
Рыбачить позвал на свой пруд «лягушатник».

-Бежать, да, бежать! – В Ревель или в Столицы.
Где просвещённые есть ещё лица.
И среди русских тузов грубоватых.
В аглицком клубе ему всегда рады.
Затеять под «бридж» разговор в «политексе»,
О денежном курсе, машинном прогрессе.

Терять же здесь время крайне излишне.
Хозяин в дорогу корзину дал вишни.
И поросёнка на противне в ноги…
Что же, не лишне в далёкой дороге.
Укутал супружницу в старенький плед…
Ну-с, это уж слишком, как истинный бред!

-Прощай же, дружище, братец Обломов!
Да будет твой век, в этой скудности, долог!
Её увожу!.. Что поделаешь, надо!..
Раз не родила тебе, барин, чадо.

Найдёшь себе лучше, в пенатах репейских.
Покладистей девку из деревенских.
Да и зачем тебе жёнка в постели…
Вы дома-то жили знакомые еле.
Одно лишь название: «муж и жена».
И не поминай нас со злом, старина!
Ей легче расстаться с тюрьмы постоянством.
Прощай! И прости нам обоим коварство!..

Так и уехал с Ней, и с «Каста дивой»
Навек отзвучала тогда «каватина».

А как же Обломов?.. Обломов? – Ни как…
По-прежнему счастлив!.. Радушен!.. Всё так!..
Живёт в большом доме, отнюдь не один.
Вокруг домочадцы. А он – господин!
Большой хлебосол, как бывало и раньше.
И добрый барин крестьянам от пашни.
Сам поливает цветы… Не отвратно?! –
Без «Каста дивы» - его жизнь отрадна.

Рояль давно продан. Зато есть гитара.
И даже гармошка к рукам, как пристала.
Хотя и бывает под старость сонливо…
Смеётся он с бабой кухаркой игриво.
Завёл граммофон… Тоже в ногу с прогрессом.
Разъелся заметно, Кафтан уже тесный.

О Шольце забыл. Немец был, да и нет.
Коляски дорожной давно пропал след.
В столичных салонах видать проигрался.
Или куда, за границу подался.
Да там и пропал средь пустых прощелыг,
Погрязший в долгах некий вредный старик.
С оглохшей, сварливой, никчёмной старухой…
Как говорится: «Пришла к ним непруха».

Живёт же Обломов, - Доволен, чуть пьян.
Всё так же он весел, и так же румян.
На этом, пожалуй, и всё про него.
Жил-был человек, да и умер давно.

***
Прошло лет не мало, с тех давнишних уж пор.
Когда был начат про житьё разговор.
Обломов и ныне живёт среди нас.
Когда мы живём без особых прикрас.
Жива в нас «Обломовщина», –
что плохого?
Не Шольцы по жизни мы… И слава Богу!