Лорен

  Поезд неспеша подкатил к перрону.
Было раннее утро. Солнце, недавно проснувшееся, ещё не разогревшееся, по-озорному слепило глаза. Отец выгрузил из вагона большие чемоданы, мы с мамой - всю остальную нашу поклажу.
   "Зареченск" было написано на давно не реставрированной вывеске вокзала. Вокзал был небольшой, скорее маленький. Народу на перроне было немного. В центре стоял важный человек в белом кителе, в красной фуражке и с металлическим жезлом с красным же кружочком.
   Я уже привык к переездам. Отец мой был офицером, и по долгу службы его часто переводили из города в город, из одной части в другую. И вся наша семья, оставляя более-менее обжитые места, кочевала по стране. Кочевал и я из одной школы в другую.
   Зареченск - так себе городишко. Вот мимо нас со звоном и лязганьем прогремел полупустой старый трамвай. Улицы тоже были полупустыми. Наверное, горожане уже поразбрелись по своим делам. Становилось жарко. Лето было в самом разгаре. Стайка воробьёв, раздухарившись, купалась в небольшой лужице. Мимо нас пробежали три бездомные собаки. Проезжавший грузовик, окутал нас своим сизым и удушливым дымом.
   Отцу выделили двухкомнатную квартиру в двухэтажном домишке на окраине города, в которую мы и вселились. Я только что перешёл из девятого класса в десятый, и у меня были каникулы. Оставшиеся полтора месяца лета как-то незаметно пролетели, и вот я уже знакомлюсь с классом, с которым я проведу бог весть какое время моей школьной жизни. Знакомство с учащимися 10 "А" и с преподавателями было недолгим, и школьный процесс пошёл. Посыпались листы календаря вместе с пожелтевшей листвой деревьев.
   Ничего необычного и сверхъестественного не произошло. Всё было как и во всех школах того времени. Тогда я и думать не мог, что сверхъестественное меня ждёт впереди.
   В классе было двенадцать девчонок и девять ребят. Все они были обычными советскими школьниками. Наверное, и привычки были в этом классе, как и во всех тогдашних школах. Одной из привычек была раздача кличек. Клички были почти что у ста процентов учеников и преподавателей. Присваивали их , как и везде, по разным причинам: по фамилиям, по поведению и повадкам, или просто ни с того, ни с сего.
   Классную нашу, звали Пеструшка. То ли из-за её фамилии Коровянская, то ли из-за её манеры одеваться во всё пёстрое. Учителя немецкого языка и завуча по совместительству, бывшего фронтовика с ранениями, заглаза звали Геббельс. Так-то его звали Иосиф Оскарович. Он был то ли эстонец, то ли латыш. Говорят, что настоящее его имя было Йозеф, но в связи с войной он его поменял на более благозвучное Иосиф. Толстого и всегда потного в очках с огромными линзами учителя пения звали Сеньор Помидор. Он был несдержанным и крикливым. Когда он начинал ругать кого-то за фальшивое пение, то сильно краснел, и глаза его в огромных линзах, казалось, вот-вот вылезут на лоб. Класс, как по команде затихал, когда, после звонка, в дверном проёме появлялся аккордеон на его большом животе. Короче говоря, клички были у всех. Чтобы не утомлять Вас, дорогой читатель, я не буду копаться в своей памяти, припоминая клички. Думаю в процессе повествования они будут появляться сами собой. Ну разве что кличка Герасима Николаевича Поддубного, учителя физкультуры. Это был невзрачный, уже немолодой человек. Он был холост и наверное, поэтому был неопрятным. Гладко выбритым он не был никогда. Спортивный костюм его был какой-то выцветший и мятый. Да и сам он был выцветший и мятый, как его спортивный костюм. По воскресеньям он был завсегдатаем местных питейных заведений ( по крайней мере так говорят. Сам-то я в те времена заведения эти не посещал, по понятной причине, и видеть его там не мог). Меня вообще не покидал вопрос: такой субтильный мужичок - и он преподаватель физкультуры. Это как? Так вот кличка у него была Геракл. Для удобства звали его попроще - Гера. Ну да Бог с ним, с Гераклом.. Нам он до поры не пригодится в нашем рассказе.
   Всё в моей жизни шло своим чередом: отец служил, мама работала бухгалтером на местном предприятии, я ходил в десятый класс. С ребятами я подружился быстро. Мне была присвоена кличка Сом ( думаю в связи с моей фамилией).
   Её звали София. Она была очень красивой девочкой. Думаю, что она была самой красивой не только в классе, но и во всей школе. Казалось, что в неё были влюблены все мальчишки школы. Да, она была действительно красавица. Чёрные густые волосы были сплетены в толстую косу, брови были тоже чёрные, как и её глаза. Лицо её было смуглым. Она была высокой и стройной. У неё были очень красивые ноги. Но что сразу бросалось в глаза, так это её чувственные красные губы. Зубы её были ослепительно белые. Когда она иногда улыбалась, то они поблёскивали, как жемчужные бусы.
   София была очень серьёзной и беспредельно строгой девушкой. Она не позволяла никаких вольностей и глупых выходок по отношению к себе. Никто и никогда с ней не спорил и ей не перечил. Казалось, её боялись все. Надо сказать, и сама она вела себя достойно со всеми. Она никогда не спорила и не сплетничала со своими сверстницами, как это заведено во всех школах. Между собой все звали её Лорен. Думаю, из-за её красоты и характера. Ко всему она была очень смелой и дерзкой девчонкой. Она никого и ничего не боялась. Наша школа была на левом берегу реки, и ученики-правобережцы добирались до неё по мосту. Лорен зимой ходила в школу по льду, чуть ли не до самой весны и ледохода.
   Честно говоря, я тоже был влюблён в Лорен. Мы сидели с ней за одной партой и волей-неволей чуточку сблизились, если можно было назвать наши с ней отношения такими уж близкими. Просто София была несколько благосклонна ко мне. Я с радостью выполнял её редкие просьбы, а она позволяла мне списывать у неё. Лорен была круглой отличницей. Жила София с отцом в частном секторе. Возле речки стоял их небольшой кирпичный домик, с огородом выходившим к реке. Отец её, как и мой был военным и служил с моим в одной части. Возможно, это тоже повлияло на её отношение ко мне. Несколько раз она приглашала меня к себе в чём-то ей помочь. Отец её был постоянно на службе, мамы у неё не было, она умерла несколько лет тому. Так что всё хозяйство было на её плечах. По осени я помог вскопать ей огород, обрезать старые ветки фруктовых деревьев. Поправляя забор я обратил внимание на заброшенный огород её соседей.  Оказалось, что огород этот - её соседа, нашего физрука Геры. Да и дом Геракла был ничуть не лучше огорода. Какой-то покосившийся и угрюмый. Какой хозяин, такой и огород, подумал тогда я.
    "Так Гера твой сосед? - удивлённо спросил я Софию, - Вот те на!" "Да ну его, -  скривившись сказала Лорен, - такой дурак! И говорить о нём не хочу!" С этими словами Лорен изменилась в лице. Брови её нахмурились, губы и кулаки её сжались. Я тогда не придал никакого значения её пренебрежительному ответу.
   Пришла зима. Выпал первый снег. Городишко похорошел, примерив на себя пушистый наряд. Незаметно речку сковал мороз. Расселись на ней, пробурив свои лунки, рыбаки. Иногда их, особенно в выходные дни, было так много, что казалось, рыбы на всех не хватит. Лорен стала ходить в школу по льду. Я несколько раз говорил ей, что она рискует. Ведь столько лунок набурено рыбаками. "Пустяки, - всякий раз  игриво отшучивалась София, - мне ни капельки не страшно, да и речка у нас мелководная".
    Перед самым Новым годом мой отец отбыл на очередные учения. Оказалось, и отец Софии тоже. "Как ты думаешь, надолго?" - спросил у я Лорен. " Не знаю, - ответила мне она, - но сдаётся, что Новый год я буду встречать одна".
    Четверть закончилась, наступили зимние каникулы. Эх, как хорошо, что кто-то придумал каникулы. В школу не идти, рано не просыпаться. Красота! Вот как бы сделать так, чтобы каникулы длились вечно?
   Мы с мамой украсили ёлку, Хвойный запах заполонил нашу маленькую квартирку. Было чудно, как в лесу. Дышалось легко. Я попробовал включить гирлянды. Они заиграли разноцветными лампочками. Ёлочка ожила.
   Мама целый день трудилась на кухне. К Новому году было всё готово.
Мы накрыли стол белой накрахмаленной скатертью, разложили приборы и тарелки. Мама поставила два фужера. "Мама, а кому второй фужер? Мы кого-то ждём?" - спросил я. "Ну конечно же", - улыбаясь, ответила мама. "И кто же это, неужели папа?" "Да нет сынок," - как-бы взгрустнув, ответила мама. "А кому же второй фужер? - будучи в недоумении, поинтересовался я. "Как кому?! А про деда Мороза ты забыл? - опять улыбнувшись, сказала мама, - Шучу, шучу. Второй фужер твой, сынок. Ты уже взрослый. Почти мужчина. Будущий защитник Родины, как твой отец. Да и к тому же шампанское - это не водка. От фужера беды не будет".
   Вот и прошёл ещё один год. С новым годом, с новым счастьем!
Первого января, где-то после обеда, ближе к вечеру, ко мне пришла Лорен. " С Новым годом, - как-то невесело, не переступая порога, сказала она. - Саша ты мне нужен". Пройти в дом она наотрез отказалась. Вид у неё был какой-то необычный. Не как всегда. Я быстро оделся и вышел с ней на улицу. Солнце начинало садиться. Под ногами поскрипывал снег. "Что случилось?" - спросил я у упавшей с лица девчонки. "Ну, почему сразу, случилось? - стараясь казаться спокойной ответила Лорен. - Просто мне нужна твоя помощь".
   Пока мы шли к её дому, уже почти стемнело. Домишки заморгали своими маленькими жёлтыми глазками. Ветра не было, и белый дым из печных труб тянулся высоко в небо. София провернула ключ и мы зашли в её дом. Она включила настольную лампу. "Проходи не стесняйся, будь как дома, - сказала она. - Только уговор - не задавай мне вопросов". "Ну, хорошо" - ответил я. В доме всё было, как обычно, но чувствовалось что-то тяжёлое и нехорошее. Настольная лампа светила тускло. Мне показалось, что новогодняя ёлка стояла как-то странно. Какая-то она была взъерошенная, что-ли...
   "Саша, помоги мне вынести из дома прошлогодний мусор. Вернее, одну вещь, которая мне уже давно докучала. Можно сказать, портила жизнь. Только опять же, не задавай никаких вопросов". Она провела меня в спальню. При свете той же настольной лампы в зале я почти что ничего не видел. "Осторожно, не споткнись, - сказала Лорен, - берём с тобой вот этот ковёр и тащим его на улицу". Присмотревшись, я действительно увидел на полу скрученный и связанный верёвкой ковёр. "Тебе, что жить не давал этот ковёр?" - с иронией спросил я. " Саша, я же тебя просила!" - зло отреагировала София. Наклонившись, я взялся за край свёрнутого ковра и было хотел его поднять. Это оказалось не так-то просто. Ковёр был настолько тяжёлым, что выскользнул из моих рук. "Там что, золото бриллианты?" - съюморил я из классики. "Золотые гири! Тащите, Шура, тащите!" - той же монетой ответила мне Лорен. Кое-как мы вытащили ковёр из дому. На улице было уже совсем темно. Небо было черно, как смоль. Звёзды висели так низко, что казалось, их можно достать рукой. Я полной грудью вдохнул свежий морозный воздух и присел на свёрнутый ковёр. "Ну, что дальше? - спросил я Лорен выдохнув пар из лёгких. - Несём в комиссионку?" "Почти - ответила София, - на речку". "Это ещё зачем?" "Топить", - сказала Лорен. "И как ты себе это представляешь?" - спросил я её. Лорен вынесла из сарая большие санки с крепкой верёвкой - "Я же тебя просила, не задавай вопросов. Давай грузить".
   С трудом погрузив свёрток на сани, мы огородом спустились к реке.
Снега в огороде было совсем немного, но тащить было ужасно тяжело. Полозья с трудом скользили по мною же вскопанным осенью грядкам. "Надо же такому быть. Знал бы, что такое будет - упросила бы ты меня копать твои грядки", - думал я про себя, тащя санки: скользя и падая на колени. "По льду будет легче" - сказала София. По льду, оказалось, и впрямь было легче. Дотащив сани с поклажей до предполагаемой лунки, мы поняли, что этот номер, у нас, не пройдёт. Мало того что лунка промёрзла, она ещё была и не по размеру. "Айда к сырзаводу" - скомандовала Лорен. "Ты предлагаешь подкрепиться? - попробовал я пошутить. "Тащи!" - грубо оборвала меня Лорен.
   Благо сырзавод был не так уж и далеко. Порядком уставшие мы притащились к заводу. И тут я всё понял. Сырзавод по сточной трубе сбрасывал в речку какие-то горячие жидкие отходы. И поэтому полынья в реке была до самой середины. Вот у этой середины, мы и освободились от ковра. Мы вывалили его из саней поближе к кромке, а затем София, усевшись на лёд, дотолкала его ногами. Ковёр, чуть хлюпнув, ушёл под воду.
   Возвращались молча. "Провожать меня не надо. Сама дойду. Спасибо тебе, Саша. И помни, ты мне обещал молчать".
   Каникулы закончились. Опять школа. А куда деваться? Новостей у одноклассников поднакопилось, и каждый спешил ими поделиться.
Пришла на урок Пеструшка и сказала, что физкультуры сегодня не будет, по причине отсутствия Геракла. "Ур-р-а! " - раздались радостные крики. Физра была последним уроком, так что домой можно идти пораньше. Не появился Гера и на следующее занятие. И ещё на следующее. Ходили к нему домой. Дом закрыт на ключ. Следы занесло снегом. "Может, куда уехал, - шептались между собой учителя, - а может у бабёнки какой прижился, он же холостой. А до этого дела ох охочий! Ни одной юбки не пропустит. Да и школьницы, бывало жаловались на него. Начнёт показывать упражнения , а сам вроде бы случайно да и положит руку не туда".
   Через неделю позвонили в милицию. Пришла милиция, взломали дверь. В доме всё в порядке. Ничего подозрительного не обнаружили.
Сошлись все во мнениях, что учитель физкультуры местной школы Герасим Николаевич Поддубный уехал без предупреждения в неизвестном направлении. Вскоре прибыл новый физрук, а про старого больше никто и не вспоминал. София со мной общалась только в школе. Да и то как-то холодно и с неохотой.
   Десятый класс я закончил в зареченской школе. И ровно как год назад моего отца опять перевели в другой город. А ещё  почти через год, мне написал письмо бывший зареченский одноклассник Славка Шнырко. Мы в школе звали его Шнырь. Даже не знаю, как и у кого он раздобыл мой новый адрес. Он написал, что после школы он поболтался, поболтался без дела по городу и пошёл работать на сырзавод. Описал, что знал о мальчишках и о девчонках. "Да, Саня, - писал он в самом конце письма, - ты Лорен помнишь? Так вот, она прошлой зимой пропала. Искали, искали её - так и не нашли. А лёд сошёл, нашли вроде рыбаки в воде тело. Ну а родители потом опознали свою Софию. Правда, с трудом, но опознали. Решили, что провалилась под лёд. Она же до последнего по нему ходила. Ну и,видать, провалилась. А так всё на месте. Всё по-старому.
Как ты?

            P. S. Да, Саня, что-то мне не нравится на заводе. Хочу в милицию податься, следователем.