А у Федоры горе как всегда

А у Федоры горе как всегда -
все убегают: стулья, побрякушки,
посуда вслед (стеклянная орда)
за дверь её уставшей старой двушки.
У тараканов в голове кан-кан,
что насекомым  до мещанской боли,
а если нацедить её в стакан -
одновременно станет пуст и полон.
Сочится горе, множится беда:
и, продолжая эту ахинею,
по классике бежит сковорода,
а рядом тумба родом  из «икеи».
Все сходятся на суд/войну/ и пир.
(Без разницы на празднике абсурда).
А во главе надутый  Мойдодыр
(До тошноты ужасная  зануда).
Трясутся блюдца, тикают  часы,
а стул хромой неспешно точит лясы:
беспечно крутит из пружин усы,
пока вещает главный что-то в массы:
«…всем нужным  и красивым будет рай!
всех остальных постигнет ад: мрак/бездна!»
(Мгновение. Последует раздрай:
хромой по роже Мойдодыра треснет…)
 
Федора смотрит в грязное окно, 
как будто бы под дулом пистолета,
молчит и плачет, веря лишь в одно,
что песенка ее еще не спета.