Она распускает волосы, скрыв под их облаком плечи

Она распускает волосы, скрыв под их облаком плечи,
Зеркало не поймёт - отражать, или отражаться.
Как долго проходит час, тем боле, под устные речи,
В будущем мало слов, сходя с языка, приземлятся.
Чем скучнее суббота, тем сильней при подъёме отдышка,
Порою кажется - пусть, что рельеф скован камнем, застроен,
Иначе (смотря на фото, где цвета не схватила вспышка),
Лестницы были утопией. Сегодня настолько расстроен,

Что ответ на любой вопрос прописан ещё до его
Претворения в жизнь. От этого одиноко
Скамейкам у старого прудика. Меня не сразит ничего,
Но всеми любимый век сменит, воспрянув, барокко,
Ибо есть что сказать, фиксируя каждую позу
Дрожащей руки, не захочет ль она прикоснуться.
Зря кто-то пишет песни, зря переводит на прозу
Бумагу, листы утратят, а сами навряд-ли вернутся.

Нет ничего тоскливей общаги, что смолкнет после
Зимней сессии, дабы обновить советские стены,
И, вроде подать рукой, всё где-то рядом, возле,
Только любой шаг в сторону хуже свершённой измены.
Я ничего не приемлю, согласие выжму в реку,
Пройдут миллионы лет, никто ничего не раскроет.
Мне, человеку прошлого, не прийти в этот день к человеку
Будущего, что вполне ненасытные взгляды устроит.

Древний, массивный стол, кажущийся т-образным
Нависающей люстре, скрипит, воссоздав отпечаток
Ладони, и он один стал для неё безотказным,
Сохранив этот день для истории. Как не стараюсь быть краток,
Речь усыпляет тревожных, будит уснувших в период
Вечной зимы, отступающей с северной области,
И больше не важно - смириться, или спокойно идти от
Универмага, зная, что проталины - это не пропасти

По дороге к мечте. Книги, как соучастники
Любви, одиночества, пика в едва зарождённой карьере,
И пусть вокруг сентябри, друг друга сменившие праздники,
Радости мне не вдохнуть больше, чем есть в атмосфере,
А страницы не кончатся, сколько б часов не дать им.
Знания могут быть силой лишь если выпадет случай
Их применить. На что мы время безмолвия тратим,
Триумф всё равно придёт, этот день будет самый лучший.

Вечером будет душно после осадков и штиля,
Может быть, кто-то послушает, как долгие голы страдалось,
Мучилось, плакалось, собрав всё для общего стиля,
Растеряв половину в пути. Ничего почти не осталось.
Как хорошо видеть набережную, скрытую пеленою
Ранних осенних сумерек, живущих до двадцать второго
Числа декабря. Хорошо, что сегодня со мною
Ничего не случилось. Не любилось. И будь здорово,

Не пришедшее счастье. Сколько ещё со спутника
Мне наблюдать заливы, что срезали берег южный...
Месяц, укрывший тучей межзвёздного взгляд преступника,
Обильней теряет вес, дрожит, никому не нужный.
Она распускает волосы... Мгновенье осталось в памяти,
Небо меняло цвет, следуя циферблату.
Спит сегодняшний день, устав то ль от собственной старости,
То ли от вечных строк, приписанных лишнему взгляду...