закопать!

* * *
В свежих ранах крупинки соли. Ночью снятся колосья ржи.
Никогда не боялась боли — только лжи.
Индекс Вечности на конверте. Две цыганки в лихой арбе.
Никому не желала смерти.  Лишь себе.
Выбиваясь из сил, дремала  в пальцах Господа. Слог дробя,
я прошу у небес так мало…  Да, тебя.
(Вера Полозкова)



И любилось нам.… и мечталось нам
по раздельности  и вдвоём, —
лишь за то столбовым начальникам
дан эдикт: «Закопать живьём!»
Закопают же – дело плёвое! –
с багровеющей флегмой лбов,
тыщи лет так легко и ловко им
распинать — убивать любовь!

Только мы на заре крещённые —
присягнувшие Айе мы.
Вот бы крыльев размах ещё бы нам
взбудораживать их умы, –
пусть глазели бы, любовалися,
как с восходом счищая нудь,
стрелкой нежного дигиталиса
нам в бескрайность начертан путь.

Там по радуге, по трепещущей,
в Хейердаловской лодке «Ра»
поплывём, позабыв затрещины,
и «Окстись!» ревя́ в рупора,
погрозим столбовым начальникам:
«Накось, выкуси, пустосвят, —
не расплющить вам наковальнею
тех, кто к Солнцу стремглав летят!»






Иллюстрация — репродукция картины художника Andriusa Kovelinasa

* Айа — в аккадской мифологии богиня света, супруга солнечного бога Шамаша; была популярна среди семитских народов, её имя встречается в списке богов Угарита, божеств западносемитской мифологии. Имя Айа использовалось в качестве личных имен (Быт. 36:24, 2 Царств 3:7) в Библии. В старовавилонских административных документах Айа вместе с её мужем Шамашем следит за соблюдением законов и исполняет роль праведного судьи. Во время переселения аккадцев в Месопотамию Айа слилась с шумерской солнечной богиней Шерида.


Post scriptum:
Вера Полозкова

*  *  *
Надо было поостеречься. Надо было предвидеть сбой.
Просто Отче хотел развлечься и проверить меня тобой.

Я ждала от Него подвоха — Он решил не терять ни дня.
Что же, бинго. Мне правда плохо. Он опять обыграл меня.

От тебя так тепло и тесно… Так усмешка твоя горька…
Бог играет всегда нечестно. Бог играет наверняка.

Он блефует. Он не смеётся. Он продумывает ходы.
Вот поэтому медью солнце  заливает твои следы,

вот поэтому взгляд твой жаден и дыхание – как прибой.
Ты же знаешь, Он беспощаден. Он расплавит меня тобой.

Он разъест меня чёрной сажей злых волос твоих, злых ресниц.
Он, наверно, заставит даже  умолять Его, падать ниц —

и распнёт ведь. Не на Голгофе. Ты – быстрее меня убьёшь.
Я зайду к тебе выпить кофе.
И умру
у твоих
подошв.