Винил

невысказанное — не значит, что меньше,
оно просто тихо ложится на плечи,
как старый винил, что дрожит в немой скрежет,
всю ночь повторяя «ещё» и «не вечно».
оно — не забвенье, не робость, "не скован",
а то, что хранишь, как дыхание в ссоре,
как чашу тепла под оградой из слова,
где каждое "вдруг" — на пределе узора.
оно обжигает — не пальцы, а зрение:
ты видишь, как люди скользят, уже не касаясь,
всё кружево фраз — это не объяснение,
а способ держаться. и не распрощаться.
там — в этих «почти» — вся вселенная сжата:
твой голос, как ветер в стекле, зазвенел,
и сердце в груди — не прямая цитата,
а место, где музыка долго терпела,
пока ты самозабвенно в чужих тональностях пел.
мы — ржавый прогон на затертом куплете,
мы — треск между строк, где не ставят акцента.
любовь остаётся не в ясном ответе,
а в том, как звучишь у меня на кассетах.
и пусть не сказать — это вроде как трусость,
но всё, что в молчании — тоже причастно.
мы просто живём, как бывает в минутах,
где песня звучит —
и становится
ясно.