Маша Просеко. Глава 14. Доброта и жёсткость

[Оглавление]
[http://stihi.ru/2025/09/20/7956]

[Читать предыдущее]
[Глава 13. Геометрия памяти]
[http://stihi.ru/2025/09/20/8052]

Мои границы напоминали точную, чувствительную сигнализацию. Я не огораживалась от мира, но чётко слышала тихий щелчок, когда кто-то пытался войти без спроса. У меня существовало всего два шага от вежливой холодности до грубости.

Была у меня подруга, Катя. Она любила приходить в слезах. Разливаться о несчастной любви, о подлых коллегах, о несправедливости мира. Я слушала, кивала, готовила чай. Потом она начала звонить посреди ночи. Сначала раз в месяц. Потом — каждую неделю. Её драмы стали повторяться, как плохой сериал. Я поняла: она не ищет решения. Она коллекционирует внимание. Моё внимание. Однажды в три ночи телефон опять разрывался. Я подняла трубку и сказала ровным, безразличным голосом, без «привет» и «как дела»:

— Катя. Твоя проблема — мужчина-козёл. Решение — либо принять его козлиность, либо уйти. Выбери одно. Перезвони, когда решишь. Но не ночью.

Она ахнула и бросила трубку. Больше ночных звонков не было. Доброта закончилась там, где началось использование меня как бесплатного ушастого терапевта.

Еще был сосед дядя Миша. Милейший, на первый взгляд, старичок. Он начал с малого: «Машечка, вы же умная, помогите заказать такси через приложение». Потом: «Машечка, посмотрите, что это у меня на компьютере выскакивает, я боюсь нажать не туда». Потом: «Машечка, а как это фото с телефона на флешку перекинуть?». Я помогала. Пока в один день не зашла к нему и не увидела его внука-подростка, который играл на этом же компьютере в игры. Внука, который мог бы и такси помочь заказать, и с фото разобраться. Дядя Миша смущённо улыбнулся: «А вы у нас такая помощница!» В тот вечер он постучался снова: «Машечка, а интернет опять пропал». Я не стала разбираться. Я посмотрела на него прямо и сказала тихо:

— Михаил Иванович. Я не ваша помощница. Я ваша соседка. Вызывайте мастера.

И закрыла дверь. Жёсткость включилась там, где мою доброту приняли за услужливость.

Самое сложное было с родственниками. Тётя Люда, мамина сестра. Она считала своим долгом меня «спасать». Приезжала без предупреждения, с пирогами и советами. «Тебе бы замуж надо, а не в подвалах этих твоих петь песни!» Однажды она переступила главную черту. Пока я была в душе, она зашла в мою комнату и начала «наводить порядок» на моём столе. Переложила мои блокноты, мои жёсткие диски. Для неё это был хаос. Для меня — точная система. Я вышла, с мокрыми волосами, и увидела это. Внутри у меня что-то щёлкнуло. Я подошла, аккуратно взяла у неё из рук мой блокнот и сказала очень медленно, вкладывая в каждое слово стальную пулю:

— Тётя Люда. Выйдите из моей комнаты. И никогда, слышите, никогда не трогайте мои вещи. Ваши пироги — на кухне. Моя жизнь — тут. Не пересекайте эту линию.

Она расплакалась, обозвала меня неблагодарной стервой, но ушла. И больше не приезжала.

Я не стерва. Я — человек, который слишком дорого заплатил за свой внутренний порядок, чтобы позволить другим безнаказанно его нарушать. Моя доброта — осознанный выбор. Моя жёсткость — выстраданное право. И тот, кто принимает первую за слабость, очень быстро сталкивается со второй.

[Читать далее]
[Глава 15. Цена доверия]
[http://stihi.ru/2025/09/20/8058]